Футбол! Вправо, влево и в ворота!
Шрифт:
Именно поэтому я продолжал вести свои странные для многих речи на предыгровых установках. Говорил: «Ребятки, мы выходим играть перед зрителем, перед своим зрителем. И давайте сравним себя с артистами. Прекрасно сказала о своей работе Эдит Пиаф: «Когда я выхожу на сцену и всех их вижу, я чувствую, я знаю, сейчас, когда я запою, они сольются со мной. И мне все равно, сколько их: тысячи, десятки тысяч, сотни тысяч. Передо мной моя публика. И я люблю ее и пою для нее, отдаю ей всю себя до последнего дыхания. И я чувствую ее любовь. Каждый вечер я приношу им свою любовь, свою благодарность, свое вдохновение, я ни разу их не обманула, и я знаю, они всегда будут любить меня». Вот и нам необходимо подарить сегодня все наше вдохновение зрителям, не обмануть их ожидание красивого футбола!»
Но я стал замечать, что, хорошо работая на тренировках, в играх ребята стали недорабатывать. Однажды вдруг услышал, как игрок крикнул
Конечно, я в беседах с футболистами пытался прояснить для себя сложившуюся ситуацию. Но что могут объяснить тренеру игроки, если при счете 0:0 за двадцать минут до конца матча с Англией в Тбилиси нам дают пенальти, а мы не забиваем? Что тут объяснять? Это уже и есть ответ. До этого, кстати, в 1985-м мы англичан на «Уэмбли» 2:0 «делаем», другого слова не подберешь. И получаем после того матча архивосторженную прессу на родине футбола.
Нет, кому-то очень не хотелось, чтобы подготовка сборной шла спокойно. В беседах с людьми, занимающими довольно высокие государственные посты, я постоянно слышал какие-то подковырки, на которые только и мог ответить: «Все идет по плану!» Но вот перед матчем с финнами в Москве на встрече с руководителями спорта СССР мне задают вопрос: «А вот если вы вничью сыграете? Вы не думаете, что это станет серьезным поводом для беспокойства о выступлениях в Мексике?» Почему именно вничью, думаю. И отвечаю: «Главное, что мы не проиграем. Не проиграем на своем поле перед своими болельщиками».
И вот мы играем действительно вничью в матче, проходящем при полном нашем преимуществе. Этот матч, я уверен, болельщики помнят. А я, вспоминая разговор в Спорткомитете, понимаю, что вокруг сборной идет серьезная возня. Я пробую поговорить по душам, вызвать на откровенность своих ребят в сборной, минских футболистов. Может, и они ввязались в интригу? Ответом мне было ничего не говорящее: «Все нормально, Эдуард Васильевич. Мы же стараемся».
Меня после финского матча стали тревожить люди из самого высокого руководства страны. Вызвали в ЦК КПСС, стали предлагать взять в помощь одного из тренеров. Их, так сказать, кандидатуру. Я категорически отказался. Ведь подобное со сборной СССР уже было на чемпионате мира 1982 года. И что же вышло? А ничего не вышло. Даже осталось непонятным, кто должен отвечать за провальное выступление в Испании.
В ЦК я тогда сказал: «Считаю, что за команду должен отвечать я. Со мной работает и тренерский штаб людей вполне профессиональных. Помощник мне не нужен. Я гарантирую, что мы привезем из Мексики как минимум бронзовые медали. Вас устраивает это?» — «Устраивает, — ответили. — Вы человек принципиальный, ведете себя достойно. Мы подумаем».
Но затем из Центрального Комитета вновь последовала просьба взять нового тренера в штат сборной. Я еще раз отказался и вскоре узнал, что заболел. Узнал из сообщения по телевидению. Точнее, один из руководящих подхалимов позвонил мне и сказал: «Тут, знаете, Эдуард Васильевич, такая ситуация… Вам, это, в сборную-то уже не надо на тренировки ходить. С ней на последний сбор другой тренер поедет». А вечером по телевидению и сообщили, что в связи с болезнью Малофеева руководство сборной СССР по футболу возложено на другого человека.
Так моя эпопея с первой сборной и закончилась. Конечно, переживал, было обидно, что вновь не удалось довести команду до финального турнира, узнать ее реальную силу в игровом выражении. На пути с олимпийской сборной меня остановила политика, на пути с первой… тоже политика, но политика чьей-то личной выгоды. Увы, беда в том, что интриганов в нашем футболе всегда хватало. Профессиональных интриганов. А вот хороших тренеров было не так уж и много.
Результат, показанный сборной СССР на чемпионате мира в Мексике, можно оценивать двояко. Врач сборной Савелий Мышалов как-то высказался в печати, что если сравнивать функциональную готовность сборной разных времен, то именно в 1986 году она была на самом высоком уровне. А почему? Потому что я качественно поиграл объемом и интенсивностью. Объем держал до мая месяца. Только тогда стал его отпускать, и, естественно, повышалась интенсивность. Только при игре объема и интенсивности функциональная подготовка растет как на дрожжах. Вот этого эффекта я и достиг. В итоге только несчастье не позволило сборной занять более высокое место. Из группы команда вышла хорошо. В матче 1/8 финала с бельгийцами наши вели со счетом 2:0, но в результат игры вмешались явные судейские ошибки.
Но именно в то время, когда сборную СССР возглавлял я, она — спустя четверть века! — вернулась на первое место в европейском рейтинге по опросу журнала «Франс футбол». Так что разговоры о том, что отставка Малофеева была правильной, я считаю абсурдом, абсурдом в чистом виде, без примеси разума. А столкнуться с судейской ошибкой, повлиявшей на результат матча, мог и я.
Да, мне не дали доработать в сборной, но судьба как-то охраняла меня в том смысле, что я успел выполнить все данные стране обещания. Обещал через три года в Минске сделать «Динамо» чемпионом — сделал. Обещал с олимпийской сборной выйти в финал — вышел. Обещал довести первую сборную до Мексики — довел. Так какие ко мне будут вопросы? Со сборной страны я поражений не испытал ни в одном турнире. Кто-то хотел сделать мне бяку, а сохранил за Малофеевым безупречный послужной список. Может, вообще суть околофутбольной интриги 1986 года в том, что ее организаторы боялись за меня, оберегали от возможного поражения?.. Так что дай Бог им всем счастья и здоровья. Сборная осталась в Мексике без медалей? Пусть за это и отвечает тот, кто оставил ее без медалей.
И если говорить о принципах работы со сборной страны, я и сейчас остаюсь верен прежним выводам. Сборная — это самая приоритетная команда страны, ее лицо. Необходимо изыскивать возможности проводить недельные сборы команды, формировать ее как настоящий коллектив. Жаль, что ФИФА сейчас отдает предпочтение клубам, а не сборным, позволяет именно клубным командам определять, на какой срок они могут отпускать футболистов в сборные. Принцип же комплектования сборной существует только один: тренер видит свою концепцию игры, имеет право выбора футболистов, соответствующих этой концепции. Просмотр матчей клубного чемпионата, или — теперь, конечно, получается именно так — чемпионатов, позволяет ему положить глаз на конкретных игроков, которых он собирается использовать на отдельных позициях. Тренер собирает футболистов, рассказывает о своих игровых принципах и о том, как собирается их воплощать в жизнь вместе со сборной командой. Те, кто не хочет или не может воплощать эти принципы, команде не нужен. Да, безусловно в сборной должны играть сильнейшие футболисты страны, но сильнейшие, исходя из видения игры тренером. Может получиться так, что из клуба, ставшего чемпионом страны, в сборной будут играть один-два человека. Гораздо более серьезной заявкой на приглашение в сборную может стать «звание» сильнейшего, ведущего игрока любого клуба. Это уже проявление класса — стабильное выступление за свою команду на протяжении нескольких сезонов. У такого футболиста больше предпосылок удачно сыграть в любом матче за сборную. Да, сборная, созданная мной или каким-либо другим тренером, будут в чем-то отличаться по подбору игроков. Но в большинстве случаев, думаю, я пересекусь в выборе с любым тренером. Все-таки «хороший футболист» — понятие не субъективное, а объективное. А вот в психологическом плане расхождения в работе разных тренеров с одним и тем же составом могут быть очень большими. Можно собрать хороших ребят, которые так вместе и не заиграют, а собери их же другой тренер, и команда покажет результат.
Тренер-то ведь только тот хорош, у кого хорош глаз, у кого хорош учебно-тренировочный процесс — это главное оружие любого тренера. Он не ищет причины, мешающие ему в работе, а ищет средства для достижения цели. Не только на футбольном поле, но и в плане психологической обработки команды. Это и есть нравственное воспитание коллектива. Хороший тренер должен уметь «держать команду», в хорошем опять же понимании смысла этих слов.
Да, клубный чемпионат состоит из тридцати матчей, отборочный цикл сборной из десяти, более растянутых во времени. Но хорошо работать не просто и в том, и в другом случаях. Проигрывать-то нельзя, ведь и в чемпионате страны одно поражение может все решить не в твою пользу, а на уровне сборных идет двухкруговой турнир шести команд, в котором каждый теряет очки, а значит, зачастую есть время что-то исправить в очковом балансе.
Конечно, на клубном уровне тренер меньше набивает себе шишек, всегда по объективным причинам может нарисовать руководству команды перспективы, найти аргументы для того, чтобы попросить подождать достижения результата. Мол, дайте время, будет вам и белка, будет и свисток. В сборной же обычно тренеру говорят: «Вот тебе свисток, подавай нам белку!» А тут еще и работать приходится на виду у всей страны при повышенном внимании прессы и болельщиков. Но в целом клубы и сборная — это одна ракета, летящая к одной цели, к победе. Только во втором случае тренеру приходится работать с более высокой ступенью такой ракеты.