Футбол
Шрифт:
Большая часть проблем, с которыми я сталкивался, не нанесли мне никакого вреда, но из-за этого я теперь всегда настороже, потому что понял, что люди будут спрашивать обо всем, что угодно. Когда это случилось в первый раз, я подумал, что парень рядом со мной в туалете просто мочится, как вдруг он спросил у меня, могу ли я устроить ему просмотр в клубе. Ему было уже около сорока и кое-что (например, размеры его талии) подсказывало мне, почему же он в итоге не стал игроком.
Но прежде чем я это понял, я уже знал номер его мобильного, домашний адрес и место работы. Другими словами, он был крайне серьезно настроен. Я помню, как рассказал об этом ветеранам на тренировке, и те в ответ рассмеялись. Капитан сказал: «Тебе надо заучить формальные отмазки, парень». Я понятия не имел, о чем он, но сегодня моя реакция на подобное уже незамедлительна. В такой ситуации важно действовать мгновенно
Самым худшим, с чем мне приходится сталкиваться на вечеринках, от которых мне все же не удается увильнуть, обычно становится головная боль от горланящих ребят, при виде которых я начинаю думать, что вообще уже слишком стар для подобных тусовок. Я всегда стараюсь уйти до того, как начнется драка. Но практически в каждый мой выход в свет я могу гарантировать, что найдется какой-нибудь молодой балбес, который заорет мне в ухо что-нибудь вроде: «Этот малый будет новым Уэйном Руни! «Кру» недавно предложили ему пройти стажировку!» Это говорит мне лучший друг чудо-парня, в то время как новоиспеченный ученик академии «Кру» стоит рядом с ним с бутылкой «Corona» в каждой руке, одетый как статист из шоу «Жены футболистов», притворяясь, что не знает, кто я такой и о чем толкует его друг.
Никогда не знаешь, когда явятся такие люди, так что всегда нужно иметь наготове солидный багаж вежливых ответов, которыми можно отбиться. Главное здесь – не попасть в ловушку собственных слов и не подписаться на что-нибудь, от чего потом уже не отвяжешься. Я всегда уверен и тверд, но также слежу за тем, чтобы не показаться грубым. «Удачи в «Кру» – это отличный клуб. И не налегай на пиво». А потом, по непонятным мне самому причинам, я покупаю выпивку каждому из них.
По мере развития своей карьеры я научился избегать общения с людьми, желающим потратить мое время. Я перестал выходить куда-либо. Даже в торговых центрах я опасаюсь толп людей, потому что из-за них я начинаю чувствовать себя неуютно (довольно постыдно, на самом деле, хотя мне и так хватает того, что я выслушиваю по субботам, так что идея подвергнуться оскорблениям где-то еще за пределами Starbucks не выглядит очень привлекательно). И мне не нравится ходить в места, где я буду вынужден отбиваться от вопросов вроде: «А вот этот вот – придурок? Сколько у него бабок? Можешь достать мне пару билетов на матч?»
Тем не менее я должен сказать, что ничто не способно сравниться с тем, что ты испытываешь, когда десятки тысяч фанатов скандируют твое имя, особенно если ты только что забил гол. Кажется, будто ты паришь над землей. Ты не слышишь ничего, что кричат тебе в ухо партнеры по команде, радующиеся с тобой голу. Помните момент в «Спасти рядового Райана», когда рядом с героем Тома Хэнкса взрывается бомба, и он на какой-то миг контужен и оглушен? Ощущения примерно такие же. На несколько секунд перед тобой стоит разноцветная стена, а твой мозг пытается отыскать оттенки, которые он мог бы различить. Когда раздается свисток о возобновлении игры с центра поля, у тебя такое чувство, что в следующую минуту ты способен сотворить все, что угодно. Когда я закончу играть, может так статься, что это ощущение будет единственным, которое я ничем и никак не смогу заменить.
Глава 4
Пресса
В моей жизни было несколько катастрофических историй, связанных с журналистами таблоидов. Судя по всему, между последним вопросом, который мне задают, и финальной версией интервью, появляющейся в газете на следующий день, происходит нечто странное, из-за чего дружеская и непринужденная беседа превращается в совершенно другой разговор.
Справедливости ради, не все журналисты такие. Большинство интервью, происходящих за пределами комнат для пресс-конференций, согласовывается с официальным представителем клуба, который проверяет вопросы и стирает записи со всеми ответами, которые могут навредить клубу или игроку. Но если журналист схватил тебя за шкирку где-нибудь рядом с тренировочной базой, тогда твоя репутация целиком в твоих собственных руках – особенно если журналист работает только на себя и продажа историй со скандальным оттенком – его конек. Мне также некомфортно общаться с журналистами, которые полагаются только на письменные записи, а не используют диктофон – в итоге это нередко оборачивается тем, что его слово противоречит сказанному тобой, когда дело доходит до каких-то спорных историй.
За время моей карьеры меня не раз подставляли. Больше всего за рамки разумного вышла история о моем мнимом пристрастии к метадону, который, как знают все начинающие доктора, читающие эти строки, является препаратом-заменителем, который обычно прописывают героиновым наркоманам в попытке помочь им слезть с иглы. Я только недавно обнаружил, откуда растут ноги у этой истории, когда мне позвонила подруга, живущая в Америке: «Какой-то британец из одного таблоида спрашивал, знаю ли я что-нибудь о твоем пристрастии к наркотикам». Поводом для этой истории была операция, в результате которой мне пришлось принимать довольно сильные обезболивающие. В разговоре с журналистом одной местной газетенки я упомянул, что эти таблетки стали настоящей палочкой-выручалочкой для меня из-за всей той боли, которую мне пришлось выносить. Отсюда и началась игра в испорченный телефон. Моя подруга ничего не сказала человеку на другом конце провода, но это не остановило газету, решившую буквально на следующий день запустить в тираж историю о том, как у меня случилась передозировка обезболивающими.
Я бы очень хотел сказать, что это был единственный случай, но это не так. Истории вроде этой появлялись словно из ниоткуда и имели очень мало общего с действительностью. В другой раз у меня состоялся телефонный разговор с одним менеджером, который спрашивал у меня, не хочу ли я поиграть за его команду. Я вежливо отклонил предложение, поскольку меня устраивало текущее место работы. На следующий день он предпринял новую попытку: «Если мы договоримся на 35 тысяч фунтов в неделю, ты согласишься?» И естественно, я сказал, что если речь идет о таких цифрах, то разговор определенно может состояться. Я поблагодарил его за интерес и повесил трубку. На следующий день в общенациональной газете вышла заметка, в которой меня использовали в качестве иллюстрации «наемника, разрушающего игру в стране». Очевидно, что второй телефонный звонок был от некоего журналиста, прикидывавшегося менеджером клуба. Говоря откровенно, я не на шутку взбесился и стал угрожать этой газете юридическим преследованием, так что если бы мы в итоге не пошли на мировую, я бы, вероятно, до сих пор таскался бы по судам. Кстати, передо мной до сих пор не извинились.
Но мы не всегда выступаем в роли жертв. Футболисты сами поставляют газетам богатейший материал. Мы – их любимая разновидность знаменитостей: молодые, богатые и часто с гонором. Нет ничего удивительного в том, что мы переместились с последних страниц газет на первые полосы.
Если теория эволюции и учит нас чему-нибудь, так это тому, что у всех особей мужского пола есть практически неконтролируемое желание к воспроизводству. Эта природная сила оказывается настолько велика, что может легко свести успешных мужчин нашего круга с молодыми женщинами, одержимыми знаменитостями и славой. Если эволюция держится на том, что последующее поколение оказывается более совершенным, нежели предыдущее, то в таком случае, полагаю, даже механизмы нашей природы несовершенны и временами дают сбои.
В моей карьере не было клубов, за которые не играл бы хоть один игрок, пойманный на измене своей девушке или супруге. Но, с другой стороны, есть немало жен и подруг футболистов, готовых закрывать глаза на супружескую неверность своих мужей просто потому, что тот уровень жизни, которым они наслаждаются, живя с игроками, будет недостижим, решись они порвать отношения. Я знаю жен, которые приходили домой, видели свою вторую половину в разгаре бурного действа с другой женщиной, после чего отправлялись за покупками, возвращались домой и готовили ужин, словно ничего не произошло. Они просто не могут вообразить себе жизнь без дизайнерского гардероба, двухнедельных каникул в Дубае и половины ассортимента Tiffany в качестве подарков на Рождество и день рождения, а потому предпочитают отворачиваться и не смотреть.
Эта дружеская договоренность, о которой никто не распространяется, оборачивается проблемами, только когда становится достоянием прессы. Но даже тогда общий этикет говорит, что историю необходимо замять так быстро, как это возможно. Исключения бывают лишь в случае, когда жене больше не нужен муж-футболист.
Пожалуйста, не сочтите, что я принижаю весь женский род как таковой. Я знаю многих честных, порядочных женщин, которыми движет не любовь к люксовым брендам и престижу – мне самому повезло жениться на такой, но многие из тех, кого притягивают профессиональные футболисты, куда меньше достойны восхищения.