Футуриф. Токсичная честность
Шрифт:
— …Чтоб было веселее смотреть, — прокомментировала юниорка Стелс роль гири.
— Точнее, — сказала Мэгги, — чтоб поток плазмы не расплавил стенку аквариума.
— Можно сказать и так, — согласился Бен-Бен, — кстати, у вас все готово? Ну, поехали!
…Яркость веретенообразного факела, вырвавшегося из раструба «фонарика-чайника», превосходила все мыслимое (кроме, разве что, ядерного взрыва). Олаф и Ларри сразу инстинктивно отшатнулись от аквариума. Юниорка Стелс жизнерадостно хихикнула, и протянула им две пары солнцезащитных очков.
— Весьма разумная мера, — прокомментировал
— Док, — спросил Ларри, — а при какой температуре плавится железо?
— Чуть выше полутора тысяч градусов Цельсия. А кипит при трех тысячах градусов.
— Э-э… Ты хочешь сказать, док, что эта гиря закипит?
— Нет, вся она не закипит, а вот капли расплавленного железа начнут вскипать…
…Через полчаса гиря раскалилась докрасна, а капли, стекавшие по ее боку со стороны плазменного факела, пузырились, как масло на сковородке, и разлетались как искры от бенгальского огня. Тогда доктор Бен-Бен дал знак выключать установку. Факел погас. Минут пять команда эмоционально обсуждала первичные результаты, затем Бен-Бен объявил упорядочивающие директивы. Лабораторная тройка оставалась, чтобы извлечь машинку из аквариума, и проверить, в норме ли ее потроха после работы. Сам Бен-Бен взялся устроить гостям вечернюю экскурсию по (вроде бы) священной пальмовой роще акваноидов — нйодзу. Природная обстановка была удачная: лунный серп светил ярко, и (кстати) в лаборатории нашлась канистра легкого домашнего бананового вина…
…Так что следующим пунктом программы стало распитие этого полезного напитка под пальмами у края естественного пляжа, под шелест листьев и шуршание морских волн.
— Лунная ночь, — произнес Бен-Бен, разливая вино в бумажные стаканчики, — прекрасная компания. То, что надо после напряженного рабочего дня.
— Ага, — согласился Ларри, и поинтересовался, — а роща, правда, священная?
— Конечно! — Бен-Бен уверенно кивнул, — Эта роща внесена в файл ЮНЕСКО в качестве культового объекта народа нйодзу, следовательно, она священная по определению.
— Хотите честно? — спросил Олаф.
— Ну? — с любопытством отозвался акваноид-физик..
— Так вот… — начал датчанин, — …Мне кажется, что никто из ваших ребят не принимает всерьез эту тему о религии Водоворота Жизни, и соответствующих культовых местах.
— Хм! Забавно! Олаф, а что значит принимать религию всерьез?
— Э-э… Странный вопрос, Бен-Бен. Я думаю, это значит… Э-э… Не считать это игрой, имитацией, политическим театром.
— Странный ответ, Олаф, если помнить, что последнюю тысячу лет религия в условно цивилизованном мире является именно игрой, имитацией, и политическим театром.
— Почему ты говоришь «в условно цивилизованном мире»? — спросил Ларри.
— Потому, что нет единого представления о том, что такое «цивилизованность».
Тут неаполитанец удивленно взмахнул руками.
— Как — нет? Ясно же: цивилизованность — это когда люди договариваются без грубых разборок. Когда вопросы решают спокойно: это — сюда, то — туда. Ну, вы поняли.
— Поняли-поняли, — Бен-Бен отсалютовал стаканчиком, — выпьем же за простые и ясные мафиозные понятия, в которых, по крайней мере, присутствует бытовой рационализм.
— Блин, опять на меня наезд, — проворчал Ларри, но все-таки, выпил под этот тост.
— Я не понял, что сказал Бен-Бен про религию, — признался Олаф, тоже глотнув вина.
— А я объясню, — откликнулся физик, — дело в том, что в условно цивилизованном мире религия давно утратила роль моста между бытовым и магическим пространствами, и превратилась в бизнес, спекулирующий на стремлении широких электоральных масс к блаженной олигофрении — индивидуальной, семейной, социальной и политической.
— Вот это ты задвинул, док… — уважительным тоном прокомментировал Ларри.
— Я просто обобщил мой опыт коммуникации с четырьмя ветвями современного евро-американского христианства. Мне, как локальному вождю племени нйодзу, последние полгода приходится участвовать в этой оргии миссионерства, так что опыта немало.
— А зачем участвовать? — спросил неаполитанец.
— Мы, — сказал физик, — пасемся на плодородном поле миссионерского бизнеса. Четыре богатейшие религиозные лавочки проповедуют среди нас, расходуют тут на агитацию впечатляющие суммы денег, и в результате у нас превосходный госпиталь, и кампус с лабораториями, и симпатичный детский садик, готовый для киндеров, которые скоро родятся, и коммуникация с фирмами — производителями товаров, важных для нашего хозяйства. У нас есть и свои деньги, и контакты, но почему бы не взять на халяву?
— Тогда верно, — согласился Ларри, — но ведь миссионеры захотят крестить детей, это их любимое занятие в землях язычников, как они выражаются.
Доктор Бен Бенчли (или вождь Бен-Бен) утвердительно кивнул.
— Ты абсолютно прав! Алгоритмы миссионеров не меняются уже пять веков. Они либо крестят авторитетных вождей, чтобы те заставили остальных креститься, либо, если не выходит, то крестят сначала детей, затем мам этих детей, а через них добираются и до мужчин. В случае с нйодзу схема точно такая же. Сначала миссионеры-баптисты стали обхаживать меня и моих подружек, но увязли в болоте терминологических различий.
— Что-что? — удивился Олаф Тюрборг.
— Дело в том, — пояснил физик, — что народ нйодзу очень необычно понимает термины, связанные с оккультизмом, магией и религией. Религиозно-этнографические журналы отмечают, что воззрения нйодзу базируются на экстрасенсорном общении королевы с ангелоподобными сущностями. Не делай большие глаза, просто, там так написано.
— Э-э… А что такое ангелоподобные сущности?
— Олаф, откуда мне знать? Я физик, а не теолог, и в классификации ангелов и демонов разбираюсь на уровне дилетанта. Спроси лучше у какого-нибудь попа.
— Нет, подожди, Бен-Бен! Как это ты не теолог, если Университет Интеллектуального Дизайна учрежден как теологический, для доказательства сотворения мира богом?
— Для экспериментального доказательства! — строго поправил физик-акваноид, — В этой формуле как раз и состоит гениальная лексическая находка академика Лессера.
— Академика Лессера? — переспросил датчанин.
— Да. Гарри Лессер, учредитель UID, избран в Академию Наук Мадагаскара за особые заслуги по развитию международного исследовательского сотрудничества в регионе.