Футуриф. Токсичная честность
Шрифт:
— Э… — Нургази несколько раз моргнул, — …Как это?
— Просто: королева пригласила Фируз на ужин, чтобы обсудить юридические моменты строительства подводного объекта в регионе Норд-Родригес.
— Как вы сказали, мистер Хэнк? Принцесса хочет обсудить с Фируз юриспруденцию?
— Да. Но это личные дела Фируз, а не мои, так что неправильно обсуждать это без нее.
— Личные дела Фируз? — удивился Нургази, — Хотя, зачем я про это спрашиваю? Там, в регионе Норд-Родригес бизнес англо-американского консорциума VUGI, а мой бизнес размещен здесь. И есть проблема: кто-то послал жалобу, будто
— Так, — ответил Хэнк Завоеватель, — а я могу быть уверен, что жалоба ложная?
— Конечно! — воскликнул оманский финансист, и только секундой позже вспомнил, что веритированные люди не только сами никогда не врут напрямую, но еще крайне чутко реагируют на вранье других людей. Знал, но не подумал вовремя…
— Мистер Нургази, у вас слишком напряжены лицевые мышцы. Какие-то проблемы?
— Э… Мистер Хэнк, я всегда нервничаю, когда на меня клевещут.
— Ясно. Ну, а теперь я хочу услышать правильный ответ.
— Э… честное слово, я не применяю труд рабов.
— ОК, — Хэнк кивнул, — а что применяете? Я опять хочу услышать правильный ответ.
— Честное слово, я не использую рабов. Просто, мой менеджер персонала завербовал филиппинцев, которым меньше 18 лет, но все законно оформлено.
— Если все законно, то почему вы так нервничаете?
— Мистер Хэнк, у меня новый выгодный бизнес с морскими ежами. Мне так не хватало подводных рабочих. У них хорошие бытовые условия, и даже специальная диета…
— Мистер Нургази, — перебил Хэнк, — вы что, веритировали их?
Оманский финансист втянул голову в плечи, и на его лице отразился ужас. Хэнк тихо постучал пальцами по столу, и очень спокойно произнес:
— Я хочу слышать ответы еще на три вопроса: кто эти юниоры, сколько их, и откуда вы достали штамм «Ондатра»?
— Это школьники с острова… Не помню, какого, можно посмотреть в компьютере. Они хотели поработать летом всем классом, их 23 человека. Они сами на это согласились, и письменное согласие организации опеки есть. А штамм я достал на «Либертаторе», дал денег кое-кому. Об этом знаю только я, и Аббас Шукри, спец-менеджер персонала. Эти инъекции Аббас делал сам, у него фельдшерское образование. Мистер Хэнк, мы с вами теперь почти родственники. Давайте договоримся и решим это по-родственному…
— Давайте, — перебил вождь акваноидов, — сделаем так. Через час вы сдадите все запасы штамма «Ондатра» ассистенту нашего доктора Юо Туана. А всех этих школьников мы берем под опеку, и сами разберемся, надо ли им у вас работать, и если да — то на каких условиях. В любом случае, вы уплатите компенсацию из расчета сто тысяч долларов на каждого школьника. Два миллиона триста тысяч долларов, сегодня до полуночи.
— Но зачем им такие большие деньги?! — воскликнул Аннаджм Нургази.
— Если вы будете упираться, — холодно произнес Хэнк, — то вам уже никакие деньги не понадобятся. Вам ясно? Еще возражения есть, или вас устраивает договоренность?
— Э-э… Конечно, если вы настаиваете, то да, я согласен.
— В таком случае, — продолжил Хэнк, и тут…
…В обеденный зал вошла Фируз, в прекрасном настроении, судя по широкой улыбке.
— Хэнк, посмотри, что мне мама подарила! — и девушка подняла над головой смешную подушку, сделанную в форме цветка подсолнечника, — Классная штука!
— Да, — согласился вождь акваноидов, тоже стараясь улыбнуться.
— Вы тут не поссорились? — настороженно спросила Фируз.
— Мы обсуждали бизнес, — уклончиво ответил Хэнк.
— Да, дочка, мы поговорили о работе, — с жаром поддержал Аннаджм Нургази.
— Сделаем вот как, — продолжил Хэнк, — прямо сейчас вы позвоните Эламу Шаману, с которым вы знакомы, и полностью перескажете ему наш разговор. И не надо звонить менеджеру персонала, или кому-либо еще. Это была бы плохая идея, вы понимаете?
— Да. Я позвоню только Эламу, больше никому, и сделаю это из моего кабинета. А вы кушайте пока, ладно? — и, оманский финансист выбежал из обеденного зала.
— Хэнк, послушай, — Фируз потормошила его за плечо, — что у вас тут случилось?
— Просто, — ответил он, — у твоего папы правовые проблемы, и надо срочно решить.
*53. Счастливый дракон и подводный профсоюз
Глубину 300 метров иногда называют пограничьем вечной тьмы. Когда наверху ясный тропический полдень, слепящий блеском солнца, тут сверху, со стороны поверхности, струится едва различимое бирюзовое мерцание, как рассеянный свет звезд в безлунную туманную ночь. Если включить прожектор, то пространство вне конуса лучей, кажется абсолютной тьмой. Луч, пущенный вперед, растворяется во тьме, как сахарная пудра в черном кофе, а если направить луч вниз, то высвечиваются причудливые структуры застывшей очень древней вулканической лавы. Эти лавовые нагромождения видятся однотонными, бело-серо-салатными. Иногда в луч света попадают рыбки, креветки, и улитки ярких расцветок. Здешние существа так непохожи на своих приповерхностных собратьев, что кажутся инопланетной фауной.
Инопланетное… Вот слово, лучше всего характеризующее впечатление от пограничья вечной тьмы. Это впечатление усиливается экипировкой. На акванавте не эластичный гидрокостюм, и не скафандр, а дюралевый панцирь с прозрачным выпуклым окном на фронтальной стороне шлема. Внутри — привычное давление, снаружи — 30 избыточных атмосфер, создаваемых столбом воды. Вода искажает расстояния и пропорции, меняет палитру цветов, вязко гасит движения. А если выключить прожекторы, то…
— А теперь, — сказал акваноид-гид Аркадо, — давайте осмотрим окружающую среду без освещения. Выключаем прожекторы. Смелее, это безопасно.
— Ты сказал «смелее», и мне стало страшновато, — призналась принцесса Эмми.
— Да, наверное, я зря так сказал, но это действительно безопасно. Выключаем.
Все четверо выключили прожекторы. На четверть минуты показалось, что вокруг них непроглядная тьма, но вот сбоку что-то мигнуло.
— О!.. Упс!.. — почти хором воскликнули Эмми и Елена.
— Что это было вообще? — озадаченно спросил Сван, и тут вспышки возобновились. Вот длинная, снова длинная, две коротких, еще короткая, затем длинная…