Фюрер, каким его не знал никто. Воспоминания лучшего друга Гитлера. 1904–1940
Шрифт:
Действительно, планы, которые этот никому не известный мальчик составлял для перестройки своего родного города Линца, до последней детали совпадают с планом городской застройки, который был введен в действие после 1938 года. Я почти побаиваюсь рассказывать на этих страницах об этих его первых планах, чтобы читатели не усомнились в моей правдивости. И все же каждый слог из того, что я собираюсь рассказать, правда.
На мое восемнадцатилетие 3 августа 1906 года мой друг подарил мне рисунок виллы. Похожая на ту, которую он планировал построить для Стефании, она была в его любимом стиле ренессанс. К счастью, эти рисунки сохранились. На них изображено внушительное здание, похожее на палаццо, фасад которого украшен встроенной башенкой. План первого этажа демонстрирует хорошо продуманное расположение комнат, которые удобно разместились вокруг музыкальной комнаты. На отдельном рисунке изображена витая лестница, изящная архитектурная деталь, и вестибюль с тяжелыми балочными перекрытиями. Вход на отдельном эскизе обозначен несколькими отрывистыми штрихами. Мы с Адольфом
Еще большее впечатление производят два эскиза (они по-прежнему находятся у меня), образцы его многочисленных планов нового концертного зала в Линце. Старый театр не отвечал никаким требованиям, и несколько любителей искусства, проживавших в Линце, основали общество для содействия строительству современного здания театра. Адольф сразу же вступил в это общество и принимал участие в конкурсе идей. Он месяцами работал над своими планами и чертежами и был полностью убежден, что его предложения будут приняты. Он был вне себя от гнева, когда общество разрушило все его надежды, отказавшись от строительства нового здания, а вместо этого решило реконструировать старое. Я ссылаюсь на его едкие замечания в письме, которое он прислал мне 17 августа 1908 года: «По-видимому, они опять намереваются латать эту старую развалину».
Придя в бешенство, он сказал, что больше всего на свете ему хотелось бы завернуть свой учебник по архитектуре и послать его на адрес этого Общественного комитета перестройки театра по осуществлению проекта строительства современного здания. Как же точно это чудовищное название передает его гнев!
Этим же периодом датируются и два эскиза, сделанные на обеих сторонах одного листа. На одной стороне изображен зал. Стена разделена колоннами, между которыми располагаются ложи. Балюстрада украшена разнообразными статуями. Могучий купол потолка накрывает зал. На обратной стороне этого смелого проекта Адольф объяснял мне акустические характеристики проектируемого здания, которые меня, как музыканта, особенно интересовали. Там четко показано, как звуковые волны, поднимаясь от оркестра, отражаются от потолка таким образом, чтобы, так сказать, литься на сидящую внизу публику. Адольфа очень интересовали акустические проблемы. Я помню, например, его предложение путем внесения изменений в конструкцию потолка переделать зал в парке Фольксгартен, плохая акустика которого всегда раздражала нас.
А теперь что касается перестройки Линца. Здесь у него была масса идей, но все же он не вносил изменения без разбора и строго придерживался своих уже принятых решений, поэтому я так хорошо их помню. Всякий раз, когда мы проходили мимо того или иного места, у него немедленно были готовы все планы.
Удивительно компактная главная площадь была постоянным предметом восхищения Адольфа, он сожалел лишь о том, что два дома, расположенные ближе всего к Дунаю, закрывали свободный вид на реку и на цепь холмов за ней. На его планах эти два дома отодвинуты друг от друга настолько, чтобы открывался свободный вид на новый, расширенный мост. При этом, однако, он существенно не изменял прежний вид площади; и это решение было позднее осуществлено. Здание муниципального совета, которое стояло на площади, он счел недостойным такого растущего города, как Линц. Он мысленно видел новое, величественное здание городского совета, построенное в современном стиле, далеком от того неоготического стиля, который в те времена был популярен при постройке такого рода зданий в Вене и Мюнхене, например. По-другому Гитлер подошел к реконструкции старой башни, уродливой, похожей на ящик громады, которая возвышалась над старым городом. Он обнаружил старое печатное изображение, сделанное Мерианом, на котором эта башня была изображена в том виде, в каком существовала до большого пожара. Ее первоначальный облик следовало восстановить, а башню превратить в музей.
Еще одно здание, которое всегда вызывало его восхищение, был музей, построенный в 1892 году. Мы часто стояли и смотрели на мраморный фриз длиной ПО метров, на котором рельефно были изображены сцены из истории страны. Он никогда не утомлялся, разглядывая его. Адольф расширял здание музея за пределы прилегающего монастырского сада и удлинял фриз до 220 метров, чтобы сделать его, как он утверждал, самым длинным рельефным фризом в этой части света. Новый собор, который тогда находился в состоянии реконструкции, постоянно занимал его. Восстановление готического стиля, по его мнению, было безнадежным делом, и он злился, что жители Линца не могли поспорить с жителями Вены. Ведь высота шпиля в Линце ограничивалась 134 метрами из уважения к кафедральному собору Святого Стефана в Вене, который был высотой 138 метров. Адольф был чрезвычайно доволен новой корпорацией каменщиков, которая была основана в связи со строительством этого собора, так как он надеялся, что это повлечет за собой обучение целого ряда способных каменщиков для нужд города. Железнодорожный вокзал располагался слишком близко к городу и своей сетью железнодорожных путей мешал как движению транспорта, так и развитию города. Здесь Адольф нашел хитроумное решение, которое опережало время. Он убрал вокзал из города, перенеся его в сельскую местность, и проложил пути под землей через весь город. Пространство, освободившееся после
Схожим образом Гитлер перестраивал окрестности Линца. В его планах реконструкции замка Вильдберг была интересная идея. Следовало восстановить его первоначальный вид и превратить в нечто вроде музея под открытым небом с постоянным населением – это был совершенно новый подход. Сюда должны были быть привлечены определенные ремесленники и рабочие. Их ремесла должны были отчасти представлять средневековую традицию, но отчасти служить современным целям, например туристической индустрии. Жители замка должны были одеваться по средневековой моде. Здесь должны были править традиции старых гильдий; здесь должна была быть учреждена школа «Мейстерзингер». Этот «остров, где остановилось время» (это были его собственные слова), должен был стать местом паломничества для всех тех, кто хочет изучать жизнь, какой она была в средневековой крепости. Превосходя по качеству Динкельсбюль и Ротенбург, Вильдберг должен был демонстрировать не только архитектуру, но и реальную жизнь. Посетители должны были платить у ворот пошлину и тем самым вносить вклад в содержание местных обитателей. Адольф очень много думал над выбором подходящих ремесленников, и я помню, что мы подробно обсуждали с ним эту тему. В конце концов, я уже собирался сдавать экзамены на звание мастера и поэтому имел право высказаться.
Совершенно другим, абсолютно современным проектом была реконструкция башни на горе Лихтенберг. До вершины этой горы должна была быть проложена железная дорога, где предполагалось построить удобный современный отель. Над ним должна была возвышаться 300-метровая башня, стальная конструкция, схема которой отняла у него много времени. Отсюда в ясные дни в телескоп, расположенный на самой высокой площадке башни, должен был быть виден позолоченный орел на вершине кафедрального собора Святого Стефана в Вене. Мне кажется, я видел набросок этого проекта.
Но самым смелым проектом, который отодвигал в тень все прочие, было строительство грандиозного моста, который должен был перекинуться через Дунай на огромной высоте. С этой целью планировалось построить высокоуровневую дорогу. Она должна была начинаться в Гугле, который тогда был еще неприглядным песчаным карьером, но его можно было заполнить городскими отходами и мусором и обеспечить место для нового парка. Оттуда, плавно изгибаясь, новая дорога должна была вести в Штадтвальд. (Кстати, городские инженеры так и сделали некоторое время тому назад, не зная о планах Гитлера. Дорога, которая тем временем была построена, точно соответствует его проекту.)
Обсерватория имени кайзера Франца Йозефа в Егермайервальде – она до сих пор цела – должна была быть снесена, а на ее месте возведен величественный памятник, где в зале славы должны были быть собраны бюсты всех великих людей, заслуживших такой награды от провинции Верхняя Австрия. С крыши этого сооружения открывался бы великолепный вид на окружающие просторы. А само это сооружение должно было быть увенчано статуей Зигфрида с поднятым мечом. Очевидно, образцами для этого послужили Валгалла, зал освобождения в Кельхайме и памятник Арминию в Тевтобургском лесу. С этого места мост должен был одной аркой перекинуться на крутой противоположный берег. На этот проект Адольфа вдохновила легенда об отважном всаднике, который, по преданию, преследуемый врагами, прыгнул с этого места в устрашающе глубокие воды, переплыл Дунай и добрался до другого берега. Мое воображение пугали размеры этого моста. Пролет арки составлял более 500 метров. Его высшая точка находилась на высоте 90 метров над уровнем воды. Я очень сожалею, что никаких эскизов к этому поистине уникальному проекту не сохранилось. Этот мост через глубокую долину, как заявил мой друг, даст Линцу сооружение, которому не будет равных в мире. Когда мы стояли на том или ином берегу реки, Адольф объяснял мне все подробности своего замысла.
Эти смелые, далеко идущие планы произвели на меня странное впечатление, как я это отчетливо помню и сейчас. И хотя во всем этом я видел не более чем плод воображения, тем не менее не мог не поддаться его своеобразной прелести. То, что занимало ум моего друга и что поспешно в виде набросков попадало на обрывки бумаги, было чем-то большим, чем туманный фанатизм. В этих, казалось бы, абсурдных замыслах содержалось что-то неодолимое и убедительное – нечто вроде высшей логики. Каждая идея имела естественное продолжение в другой, а все в целом представляло собой ясную и разумную цепочку мысли. Чисто романтические проекты, вроде «средневекового возрождения замка Вильдберг», явно выдавали авторство Рихарда Вагнера. Они были связаны с чрезвычайно современными техническими приемами, такими как замена железнодорожных переездов подземными путями. Это был не просто безудержный полет фантазии, а подчиненный дисциплине систематический процесс. Эта «архитектура, положенная на музыку», привлекала меня, наверное, потому, что казалась мне полностью осуществимой, хотя мы, двое бедных парнишек, не имели никакой возможности реализовать эти планы. Но это ни в малейшей степени не беспокоило моего друга. Его вера в то, что однажды он воплотит в жизнь все свои потрясающие проекты, была непоколебима. Деньги не имели значения – это был лишь вопрос времени и достаточно долгой жизни.