Г 3
Шрифт:
Первым повисшее в комнате гнетущее молчание прервал я, понимая, что нужно что-то сказать, вот только не зная, что:
— Мне жаль.
Девушка криво улыбнулась:
— Мне тоже. Зато наконец сдала экзамен на мастера меча, да записалась добровольцем. Вот, — девушка щёлкнула по горжету, — даже звание получила. Отец был бы счастлив.
Резко, словно по команде, поднялась с кровати и уже совсем другим тоном продолжила:
— Рада служить вместе с вами, лэр Аор. Покажите мою комнату.
С того дня она ни разу больше не поднимала эту тему, да и вела себя так, словно мы и познакомились лишь здесь. Впрочем, мы и виделись-то лишь на построениях и приёмах пищи: у всех хватало забот. Не знаю, что там с увеличением штатной численности роты, но сотня человек набралось уже за неделю, сразу по прибытии к Пеленору первой волны ополчения.
Можно представить себе поток людей, что хлынул в крепость из провинции. Я не сомневался, что на призыв Повелителя Рагнидиса откликнутся многие, но с трудом представлял, что страна может позволить себе отпустить стольких людей и так быстро. Бывшие учителя, крестьяне, шахтёры, ремесленники, охотники бросили работу и дома и пришли в армейские части своих городов. Всеми ими занимались Вид и Каир.
Я знал лишь то, что их сразу разбили на десятки, стараясь, чтобы в них обязательно оказалось равное число отслужившие хотя бы один контракт, а старшим назначили одного из ветеранов роты. Быстро пробежались по основным навыкам: слушать команды, сбивать строй, держать копья, их уже через три дня вывели в поле. Мы все ждали тёмных.
Когда в крепости первый раз сыграли тревогу, сердце у меня дрогнуло, заставив разум тут же провалиться в Сах. К счастью, всего через час стало ясно, что тревога ложная. Это оказались не тёмные, не химеры, а всего лишь самоподнявшиеся некроголемы, которых всё это время никто в песках не чистил. Пусть и стояла зима, самая её середина, но понемногу собравшиеся в крупных очагах, они теперь наводнили окрестности крепости, идя на флюиды жизни.
Вот только пригорода у Пеленора теперь не существовало, все жители были надёжно укрыты за стенами. А заново рождённой роте бегунцов нашлось дело сразу за ними. Впрочем, не только солдатам. Из крепости отряды выдвигались в сопровождении архимагов — никто не хотел рисковать. Через неделю в суточный выход ушла целая бригада с Магниваром во главе. Как сказал Вид, ещё три-четыре таких рейда и половина песков исчезнет окончательно: Повелитель не жалел сил, которых у него тоже, похоже, изрядно прибавилось.
Жаль, я этого не видел. Но мне пока было не до выходов, не до тренировок в строю, я и на работу с собой и со своей магией с трудом находил время, заваленный бумагами и отчётами. Да и кроме этого, у меня теперь была новая головная боль: пятьдесят строевых големов, возрастом не меньше полутора сотен лет и четыре бакалавра, на дипломах которых ещё не успела высохнуть краска. Двое вчерашние школьники, успевшие отучиться в училище чуть больше года. Похожие друг на друга тёмным цветом волос, юношеской костлявостью и неловкими резкими движениями. Никакого сравнения с парнями, вместе с которыми я обучался у мастера Версуса. Книжные черви, ни разу не поднимавшие меча и не оббегавшие каждое утро пригород по кругу. Да и не нужно это им было никогда, ведь учились они не на боевых магов, а на стихийников-ремесленников.
Вот только что они успели постигнуть в обычном училище небольшого городка, где никто никуда не торопится и где нет жесткого пригляда Рагнидиса? Коснулись своей магии, вызубрили десять-двадцать бытовых заклинаний?
Ах да… Забыл.
Перед самой отправкой к нам они выучили ещё и ритуал для големов. Тот самый, что и позволит им теперь управлять каменными воинами. Ещё два новых мага даже этого не могли сделать, хотя формально тоже считались бакалаврами и обучались на год дольше. Причина не только в совсем малом резерве маны, но и в других талантах, позволившим им поступить в училище на артефакторов. Но они хотя бы кое-что понимали в их создании, а ведь по большому счёту голем, тем более чужой — и есть такой артефакт. По новому штатному расписанию эти маги в роте будут заниматься их ремонтом после боёв.
Если мы дадим им ума. Потому что и для меня всё это в новинку и никакой силой нельзя заменить опыт.
Почему я, даже в мыслях, говорил обтекаемо «маги» об этих двоих? Да потому что парнем был лишь один из них. Так появилась и третья женщина в нашей роте: Пелая. Девушка-бакалавр, пшеничные волосы до лопаток, вечная улыбка на лице и искорки в карих глазах. Только избавился от одной, спихнув её на Вида, как словно для равновесия получил от судьбы другую. И мне нужно не только заставлять её выполнять свои обязанности артефактора, но и посылать в бой при нужде, а сверх того требовать выполнения уставов. Ведь перед отправлением все четверо магов приняли присягу в Балаготе и получили звания старших сержантов.
Я понимаю, моё везение уже в том, что из четырёх бакалавров, собиравшихся стать ремесленниками, девушкой в роте оказалась лишь одна. Насколько знаю, обычно в таких училищах бытовых артефакторов всё наоборот — парней в несколько раз меньше девушек. Вот только вряд ли много было тех из них, кто в здравом уме, не владея ни мечом, ни боевой магией, рискнул вызваться в фему Пеленора. А ещё меньше тех, кого послушали в штабах армейских соединений на местах: то, что она добилась отправки добровольцем в Пеленор, уже многое говорит о её характере. Сплошная головная боль.
В итоге, я в который раз с благодарностью вспоминал сержанта Ребена, что гонял нас в первый год обучения. Главное, как он говорил — чтобы не оставалось свободного времени на глупости. Вот сейчас мы и стояли в хране, о существовании которого я в таких закоулках нашего сектора и не подозревал, и первый раз глазели на ряды строевых големов. Один в один как на картинке в старых уставах: ростом не выше меня, широкие в плечах, двурукие. Если бы не внешний вид: грубо вылепленные подобия каменных доспехов и едва обозначенные черты лиц, то в первые мгновения, пока в хранах ещё царит полумрак, можно было невольно спутать их с людьми.
Да ещё эти странные тканевые обмотки. Или не тканевые? Я повернулся к старику Фатору:
— Это что?
— Известно что. Суставы консервационной пастой покрыли при отправке на хранение.
Темноволосый Цаур-артефактор с хрустом сорвал ткань с руки ближнего голема и мазнул пальцем по открывшемуся серому налёту. Хмыкнул:
— Это больше похоже на окаменевшую смолу.
— Ну да, сколько лет прошло. Им только на моей памяти, — завёл обычную присказку старик, — трижды срок хранения продляли. Даже без осмотра. Вот и пригодились, наконец, каменюки.