Гаденыш

– Так, стоп! Подождите… Может вы преувеличиваете проблему? Ведь все же у вас было хорошо, дружно? – пожал плечами Виктор, прерывая взволнованную речь брата Юрки. – Согласен, что в большой семье всегда возникают проблемы с воспитанием детей, на каждого может и не хватить в течение дня должного внимания. Но вы же были готовы к этому и хотели большую семью…

– Конечно готовы… были. Ко всему были готовы, но к такому! Он же не просто игнорирует наши слова. Он на младших оказывает дурное влияние. Где бы не появился тут же раздор, ссора, вопли, плач. А смотрит как? Как волчонок! С матерью не церемонится. Чтобы не попросила его сделать – все абы как, лишь бы отделаться. Так Вера уже вся слезами умылась. Справиться с ним не может. Так что, брат,

искушений в жизни полно… Но, чтобы собственный ребенок! Ума не приложу, как так вышло! И драли его, и запирали, и лишали всего, а толку – ноль. В семье не без урода! А у нас теперь новая поговорка: в семье не без Павла! Просто гаденыш какой-то получился. И в кого только? 13 лет всего! Спорит, доказывает мне что-то свое гаденистое! – Юрий опустил голову, провел ладонью по волосам и, подняв недопитый бокал вина, с грустной улыбкой громко провозгласил, – Давайте следующий тост за наших детей! И чтобы у нас хватило сил их вырастить и воспитать хорошими людьми.

Виктор улыбнулся, тепло посмотрел на своего любимого младшего брата и поднял ему навстречу свой бокал вина.

– И за встречу, ребятки. Очень рады, что вы, наконец-то, приехали к нам, – поддержала их его жена Ирина, – Верочка, тебе долить вина? – обратилась она к своей невестке, жене Юрия. – Мальчики, поухаживайте за ней.

Вера промокнула глаза салфеткой и, махнув рукой, подняла свой вновь наполненный бокал вина.

Дружным перезвоном встретись бокалы в центре над большим столом, напоминая Виктору о таких же прошлых встречах с братом и его семьей. У Юры пятеро детей и их с Верой двое – семья. Кто бы мог подумать в детстве, что он окажется таким плодовитым! Они очень любили тост – «За семь Я». Радость, шутки, воспоминания… И с женами им обоим повезло. Сразу подружились и сразу нашли общий язык. И получалось у них при не частых встречах как-то все слажено: и стол накрыть, и вкусненькое приготовить, и детей накормить, да, и еще занять их играми, чтобы братья могли поговорить после разлуки. У Виктора и Ирины только двое. И уже взрослых: старшему Артему 25 и дочке Валентине 20 плюс пятеро от брата – старшая Аля в одиннадцатом классе, затем Вика 15 лет, Пашке уже 13 и младшеньким – Саше 6 и Симочке 4 года. В просторном доме тихо не было, но места хватало всем.

Дети давно уже спали. Утомились с дороги. Время за полночь. Вино развязало язык и пустило его в работу о наболевшем. Уже и Вера, подсев к Ирине и плотно сжав ее ладонь вещала о трудностях воспитания их среднего сына. И Юрий, не останавливаясь, зло сверкая глазами из-под густых бровей, рассказывал о последних событиях их трудной жизни.

– Я, Ирин, уже почувствовала, что… не люблю этого ребенка. Я не просто его не люблю, а… даже хуже, – Вера сделала глоток из бокала. – Гаденыш! Если бы ты знала, какой! Спрашивает: зачем ты меня родила? Его не спросила! Уходит из дома, на телефонные звонки не отвечает. А тут из магазина звонят, поймали его на воровстве. Конфеты, гад, воровал! Хорошо директор добрым человеком оказалась. Видит, что семья благополучная, в полицию звонить не стала.

– Подожди, Вера. А дома конфеты есть?

– Какие конфеты? Ты с ума сошла? – Вера заглянула в глаза невестке. – Никаких сладостей! Потом зубы лечить! Пусть фрукты едят и пирожки. Сытнее будут.

– Но есть же какие-то праздники, когда вы, наверное, позволяете? – напряглась Ирина. – Ведь не могут дети расти без конфет и печенья… Тем более Паша в школе учится. А там сейчас они все друг перед другом казаться лучше хотят. Доказывают у кого, как говорится, жизнь слаще.

– Ой, молчи! Что там творится! Мы ему запрещаем с «крутыми» общаться! Таких друзей не нужно. Вон его друзья – брат и сестры. Так нет! Норовит удрать и таскаться где попало с ними.

– Вер, я что-то не пойму! Что значит, запрещаете?

– То и значит, что везде нужен контроль. Если упустим сейчас, то недалеко и до сигарет и алкоголя. Тогда уже поздно контролировать будет!

– А что его интересует? К чему он склоняется?

– Ир,

подушка и одеяло его интересует, – зло засмеялась Вера. – К ним он и склоняется. Лентяй жуткий! У всех есть обязанности по дому. Так его не допроситься все сделать как надо. Ему лишь бы отвязаться! Тяп – ляп и готово у него! А я и Алька за ним переделываем, – Вера прерывисто вздохнула и со стоном выдохнула, – Я ему говорю, что он старший, и за младшими должен приглядывать, быть им примером. А он знаешь, что мне в ответ? – она заглянула в глаза Ирине и заговорила шепотом – «Я им что отец? Я тоже ребенок! Когда они родились, у меня детства не стало. И если вы считаете меня взрослым, тогда и относитесь ко мне как ко взрослому, а то помыкаете как рабом». Ты представляешь, что у него на уме?

– Да, я его, гаденыша, в детский дом, в монастырь, в трудовой лагерь до совершеннолетия! – повысил голос, захмелевший Юрий. – Я выбью из него всю дурь! Будет по струнке ходить у меня!

– Ребят, давайте по последней и спать, – Виктор посмотрел на онемевшую жену и хлопнул брата по плечу. – С дороги устали. Завтра договорим. Хорошо? – он посмотрел на Веру в ожидании поддержки.

– Да, конечно, – засуетилась Вера. – Юр, пойдем я тебя уложу и помогу Ирочке убрать со стола.

– Нет, ребята. Это мы сейчас вас уложим. Вы с дороги. Отдыхайте. А завтра уже будем делать все вместе…, как раньше, – произнесла Ирина, решительно поднимаясь из-за стола и увлекая уставших родственников за собой в приготовленную для них спальню.

Вернувшись на кухню, она в задумчивости опустилась на стул. Виктор, не спеша переносил посуду со стола в раковину.

Ирина, не говоря ни слова, надела передник и резиновые перчатки. Подошла к раковине и открыла кран с водой. Машинально отмывая тарелки, она никак не могла прогнать тяжесть с души, которая нарастала и просто обволакивала ее всю целиком. Она почувствовала, как Виктор подошел сзади и нежно поцеловал ее в плечо. Он всегда делал так, когда или чувствовал себя виноватым, или что-то у них не ладилось в семье. Она знала этот поцелуй, она любила этот поцелуй, она всегда его ждала, когда было нелегко на сердце и когда нужна была поддержка Виктора.

– Я ничего не могу понять, – она развернулась к мужу. Слезы навернулись на глаза. – Вить, Павел точно их ребенок? У нас в семье нет никаких тайн?

Виктор вздохнул и, обняв ее за плечи, притянул к себе.

– Я сам в шоке, Ир… Не знаю, что сказать. То, что они говорят, просто быть не может. Кто бы рассказал – не поверил! А тут еще и в нашей семье, – Виктор вздохнул. – Никаких тайн нет… Пашку я крестил. Он наш. Но что произошло с братом и Верой? Откуда такая ненависть? Да, еще к ребенку!

– Да, еще к собственному, – всхлипнула Ира.

– Я тебе рассказывал про наше с ним детство… Безотцовщина. Мама постоянно болела. Я старше-то всего на три года. А Юрка ласковый был… Любили его все. А на мне крест с детства поставили. Упрямый и сам себе на уме… Говорили, что из меня ничего путного не получится…

– Ага! Генеральный директор огромной фирмы с двумя высшими образованиями! Совсем ничего путного, – Ирина с удивлением посмотрела в глаза мужу.

– Ну, тогда же на мне не было написано, что из меня выйдет. Это родственники так решили, сравнив количество поцелуев от меня и от Юрки. Моих явно не хватало, чтобы, по их мнению, стать порядочным человеком.

– Но тебя же это не возмущало?

– Ну, как не возмущало? Переживал конечно… Но я любил брата также, как и они. А потом… Я ж постоянно занят был. То каратэ, то мотоциклы, то гитара… В городишке задрипанном жили. Знал, что учиться надо хорошо, чтобы уехать навсегда. Вот и заработал золотую медаль после школы.

– А почему все же Юра там остался? Ты же звал его к себе.

– Захотел. Ему, как он говорит, все там дорого. И детство, и юность, и друзья, и, вот, вторую молодую жену свою Веру встретил. Нравится ему там… Ты же помнишь, как я настаивал в свое время о переезде их в наш город. Я тебе обо всем рассказывал.