Гадес
Шрифт:
— Скажи мне тогда, у кого хватило бы духу на убийство Эвана? — сбавил обороты Джастин.
— У тебя.
— А еще?
— У меня.
— Так ты делу не поможешь.
— У Хармона-старшего.
— Отец Эвана? Думаешь, это он?
— Нет. Но мог бы. Если бы понадобилось. Ты же не спрашиваешь, кто это сделал. Ты спрашиваешь, у кого хватило бы духу.
И тут Джастин вдруг вспомнил о зажатой в кулаке бумажке. Развернул. Записка от Майка Хавершема, которому удалось раздобыть нужную информацию. Эллис Сент-Джон брал машину напрокат в четверг днем — в этот же день он исчез, а ночью
— Как насчет Эллиса Сент-Джона? У него хватило бы духу стать убийцей? — спросил он у Эбби.
— Боже, нет конечно!
— Почему?
— Ну, он такой… — Она неопределенно помахала руками, подбирая слова. — Не смог бы и все. Почему ты вообще о нем вспомнил?
— Он пропал.
— Как пропал? В бега, что ли, ударился? — не поняла Эбби.
— Могли похитить. Я его пока не нашел.
— Это как-то связано с Эваном?
— Не знаю. Все может быть.
Они помолчали. Джастин знал, что скоро вернется Холден.
— Эбби, есть что-то, что ты знаешь насчет убийства и не хочешь мне рассказывать?
— Нет.
— Если да, лучше скажи сейчас.
— Ничего такого я не знаю.
Только тогда он отпустил ее руки, и они безвольно упали на колени. Абигайль сглотнула, видимо, у нее сдавило горло.
— Ты хочешь знать о Келли? — тихо спросила она. — То есть о Келли и обо мне?
— Нет.
Она посмотрела на него удивленно, и он пояснил:
— Это личное. Подождет.
— А остальное — работа?
— Остальное — работа.
— Похоже, Джей, без помощи мне не обойтись.
— Похоже, так.
— Ты мне поможешь?
Он не ответил.
— Я не убивала его. Я этого не делала и ничего об этом не знаю.
Он по-прежнему не отвечал, сидел как истукан, не отвергая ее признание, но и не цепляясь за ее слова как за спасение. Он думал, стоит ли верить женщине, сидящей рядом с ним. И что будет, если поверить.
Склонив голову набок, Эбби повторила вопрос — будто не ее жизнь повисла на волоске, будто ей просто любопытно, какое решение он примет. Как будто от этого решения зависит лишь ее мнение о нем.
— Ты мне поможешь?
— Я докопаюсь до правды. Какой бы она ни была, кто бы ни оказался убийцей. Ты должна это понять.
— Понимаю, — ответила Абигайль Хармон. — Ничего личного, только работа.
— Нет, — возразил Джастин Уэствуд. — На этот раз и личное тоже.
12
Ли Лин лежала обнаженной.
Это ощущение наполняло ее счастьем.
Без одежды она чувствовала себя свободной. Как будто сбрасывала тесную шкуру. Окончательно избавлялась от того, что сдерживало и не давало дышать. Нагота пьянила.
Голый Того раскинулся рядом, едва прикрыв совершенное тело смятой простыней. Они занимались любовью уже три раза подряд, и она знала, что полностью лишила его сил. Истомила. И даже нашла, чем удивить, после стольких лет. Сама она могла бы еще и еще, хоть сейчас. Взглянув на спящего, она положила руку на его мерно вздымающуюся грудь, туда,
Одним движением Ли Лин выпрыгнула из кровати. Наслаждаясь прикосновением грубого ковра к босым ступням, она пошевелила пальцами, запутав их в жестком ворсе, а потом подошла к мужчине, распластанному в противоположном углу. Он тоже лежал голый, но вряд ли чувствовал от этого радость. Неизвестно, мог ли он в этот момент вообще что-то чувствовать, пусть даже боль. Возможно, он уже не чувствовал ничего.
Она слегка покачала тело ногой. Потом дотронулась босыми пальцами до его шеи и постояла неподвижно, ощутив кожей едва заметную пульсацию. Каждый толчок придавал ей свежих сил. Он, видимо, тоже почувствовал ее прикосновение — ресницы задрожали. Непонятно было, видит он ее или нет. Если видит, хорошо.
Наклонившись, она покрепче надавила ногой на шею — пульс стал четче. Стремительный удар указательным пальцем, и пульс пропал. Она медленно и плавно выпрямилась, будто выбираясь из роскошной пенной ванны, и зазвенела, как натянутая тетива, наслаждаясь движением каждого позвонка. На всякий случай снова пошевелила тело ногой, но в этот раз не дрогнули даже ресницы.
При жизни мужчину звали Рональд Ла Салль. Ничего не значащее для нее имя, ничего не значащая жизнь. Какие такие сведения он скрывал, ей было не известно и не важно. Главное было заставить его говорить, и не заговорить он не мог. А еще, чтобы он сказал правду — и он, вне всякого сомнения, сказал. Они провозились недолго — мужчина почти сразу же выложил все. Заставлять его перед смертью испытать все остальные муки было совсем необязательно.
Но ведь не всегда делаешь только то, что обязательно.
Улыбнувшись этой мысли, Лин вернулась в постель. Встала на матрас, который почти не дрогнул под ее невесомым телом, и возложила ступню на шею Того. Открыв глаза, он увидел, что Лин возвышается над ним в позе триумфатора. Выражение его лица не изменилось, но она почувствовала, как напряглось тело.
— Успеем еще раз заняться любовью, — сказала она, а затем кивком указала на Рональда Ла Салля. — А потом доделаем работу.
Он едва заметно кивнул, и под ее босой ступней дрогнула кожа. Она чуть усилила нажим, покрепче захватив шею пальцами ноги, и подумала, что придет день и Того будет лежать такой же беспомощный и жалкий, как распростертая в дальнем углу жертва.
Лин увидела, что Того улыбается. Улыбнувшись в ответ, она стремительно оседлала его и крепко, изо всех сил, сжала коленями бока, а потом выгнула спину, нежно касаясь сосками его гладкой груди.
Они занялись любовью, а Лин одолевали мысли о радостях жизни и о смерти, которая тоже способна дарить незабываемое наслаждение.
А еще о том, что Рональд Ла Салль и добытая у него информация прибавят им с Того работы.
Бывают минуты, когда о лучшем и мечтать нельзя.