Гадес
Шрифт:
– Некоторые из моих коллег так и делали. – Она подняла руку и намотала на палец прядь волос, и Гадес мог поклясться, что это получилось почти... игриво. – Я предпочитала нашу стандартную униформу, состоящую из, как люди их называют, топика и миниюбки.
Гадес представил Кэт в такой одежде и мгновенно затвердел. И всё же, и в рваных джинсах и открывающем живот корсете она ему тоже нравилась. Он как в замедленной съёмке наблюдал, как Кэт поднесла к губам чашку, как двигается горло, когда она глотала.
Проклятье. Гадес прикончил
– И как же ощущается добро и зло? – хрипло произнёс он. – На твоей коже?
– Я тебе покажу. – Кэт направилась к нему. С каждым шагом её бёдра покачивались, а груди подпрыгивали в плавном, соблазнительном ритме. Во рту Гадеса снова пересохло, а когда Кэт подошла и положила ладонь ему в центр груди, он будто воды попил.
Очень медленно Кэт вела ладонью по прессу Гадеса, её касание легче пёрышка, оно едва ощущалось, и всё же, Гадес прекрасно осознавал каждое её движение, каждый сантиметр её ладони.
– Доброта и лёгкость, – тихо произнесла она, – как будто купаешься в шампанском. Касание болеутоляющее и искромётное. Оно пробуждает, даже когда расслабляет тебя.
– Как секс, – пробормотал Гадес. – С тем, кто тебе нравится.
– С тем, кто тебе нравится? – Кэт моргнула. – А зачем заниматься сексом с тем, кто тебе не нравится?
По груди Гадеса вибрацией прокатилось мурлыканье.
– Детка, это как драка, только с оргазмами.
– И, предполагаю, без крови.
– Без, если делаешь всё правильно. – Гадес поиграл бровями и Кэт закатила глаза. – А как же для тебя ощущается зло? Если добро ощущается хорошо, то зло – плохо?
– Забавно. – Кэт придвинулась ещё чуть-чуть, положила вторую руку ему на грудь, и Гадес так сильно сжал чашку, что услышал её треск. Больше. Ему нужно больше. И к чёрту её за то, что заставила его жаждать этого, когда он идеально все эти годы жил в одиночестве. – Это так же соблазнительно, как добро, но в другом смысле. – Она изящно пожала плечами. – Это жарко. Если добро как купание в шампанском, зло как купание в виски. Обжигает, но это жжение почти всегда прекрасно.
Да, Гадес ощущал это приятное жжение в тех местах, где Кэт его касалась. Как она и говорила, оно распространилось по груди к животу, затем ниже, к тазу и паху. Всё напряглось и горело от похоти.
– Как по мне, – произнёс Гадес унизительно хриплым голосом, – зло – невероятное искушение для ангелов вроде тебя.
– Так и есть, – промурлыкала Кэт. – Вот почему нам не разрешают покидать Небеса, кроме определённых обстоятельств, и даже тогда нас сопровождают. Это одна из причин, по которой я никогда не войду в Шеул. Став Истинно Падшей, я полностью верну свои силы и сверну на дорожку зла. Несколько серафимов, которые стали падшими ангелами, как наркотики выискивали самых злых существ, чтобы служить им, лишь бы просто находиться рядом.
Гадес задумался, а каково это иметь в Чистилище падшего ангела серафима в качестве стража. А затем Кэт скользнула ладонями на его пресс, и все мысли вылетели из головы Гадеса, оставив лишь то, что происходило здесь и сейчас в его доме.
– И что ты ощущаешь рядом со мной? – Он знал, что не должен задавать этот вопрос. Знал, что это воодушевляло то, что не должно было воодушевлять, но, чёрт возьми, он изголодался по женским прикосновениям. Может, этого немногого окажется достаточно.
А, быть может, он лгал самому себе.
Кэт закрыла глаза и вздохнула.
– Так, будто хочу забраться на тебя, как на дерево, чтобы ты мог обвиться вокруг меня.
Чертовски... горячо. Гадес не был уверен, ром ли это ударил ей в голову или же она под влиянием его внутреннего зла, но он отчаянно хотел стать для неё огромным дубом, чтобы она что хотела могла сделать с его древесиной.
Огромный дуб. Древесина. Чёрт, порой он сходил с ума.
Веселье испарилось, как только пальцы Кэт потёрли пояс его штанов, и на Гадеса обрушилась реальность, которая уничтожила фантазию о дереве. В отличие от него, она явно не была в своём разуме, чтобы понимать последствия такого физического контакта.
"Катаклизм для тебя под запретом".
В ушах раздалось эхо голоса Азагота. Этот разговор состоялся несколько месяцев назад, и Гадес надеялся, что Азагот даст разрешение видеться с Кэт. Он был бы счастлив просто поболтать с ней, узнать её, но Азагот был непреклонен. И когда Гадес спросил у него почему, после стольких тысяч лет служения, он не мог погрузиться в страсть с Кэт, неудовлетворительный ответ был: "Ты знаешь почему".
Да, знал.
"А что если я ослушаюсь?"
"Помнишь, что произошло, когда ты в последний раз ослушался?"
Как будто Гадес мог это забыть. От самого воспоминания у него поджимались яички. Гадес неохотно отступил от Кэт, но она последовала за ним, оставив руки на его торсе, медленно выписывая чувственные круги.
Как. Же. Чёрт. Возьми. Хорошо.
Боги, он чувствовал себя так, словно так давно был лишён воздуха, что больше не знал как дышать, и теперь кто-то предлагал ему кислородную маску, но ему не позволено ею воспользоваться.
– Неужели ты хочешь именно этого? – Он выдавил этот вопрос, потому что, чёрт возьми, именно этого сам хотел. Гадес просто хотел дышать. – Возбудить меня?
– Разве не ты обвинял меня в том, что я томно дышу тебе вслед?
Обвинял. Дразнил, но сейчас в этом не было ничего забавного. Её флирт был милым и животрепещущим, но пришло время это остановить. Ради них обоих.
– Да, – протянул он, снова используя заносчивость, к которой прибегал, когда всё становилось слишком серьёзно. – Но, честно говоря, так делают все женщины.