Гагарина, 23. Тени последнего лета
Шрифт:
У Тимура и Аи на двоих набралось пять бутылок – две из-под вина и три пивные. Уйгур провёл пальцем по горлышку каждой – нет ли сколов – и предложил один леденец и два шарика.
– Дайте, пожалуйста два леденца, шарики не надо, – жалобно просила Айка.
– Неси ещё один бутилка, – настаивал уйгур.
– Тогда верните две бутылки, обойдёмся одним петушком, – начал злиться Тимур.
Сзади, волнуясь, напирала, гремела тарой, шмыгала носами очередь. Уйгур внимательно посмотрел на серьёзного мальчика, покачал головой и, тяжело
– Я категорически против таких сладостей – они опасны! – возмущалась бабуля. – Этих петушков делают грязными руками в антисанитарных условиях. Но разве меня кто-то слушает? – гремя кастрюлями на кухне, сменила тему: – Оставайтесь дома, погода портится.
Ветер взъерошил сугробы тополиного пуха, сорвал остатки мягких гроздьев с деревьев и, крутя, понёс вверх к пока ещё чистому небу – началась летняя метель. Усевшись по-турецки на полу в гостиной Тимур и Ая смотрели «Будильник». Покачивая головами в такт весёлой песне заставки:
Прекрасно, если вам с утра
Воскликнуть хочется «ура» –
Кричите на здоровье и не спорьте! – облизывали антисанитарных петушков. Прищурив глаза, рассматривали на просвет их красное прозрачное нутро – чем может быть опасен леденец(?) – смешно. Тимур бросил в сторону осторожный взгляд – под столом, из-под бахромы льняной скатерти блестели две пары глаз – Аврум и Пирожок ждали любимую передачу «Служу Советскому Союзу».
– По второму каналу в двенадцать «В гостях у сказки», а по первому «Утренняя почта». Что смотреть будем? – уже зная ответ, Айка отложила газету с программой.
– Сказку, конечно, – кивнул Тимур и вспомнил, что хотел выяснить значение одного страшного слова. Не вставая, пополз на коленях к книжному стеллажу, к мерцающему тёмно-зелёными переплётами десятитомнику Малой Советской Энциклопедии.
***
Несколько дней назад, стоя у книжных полок, Тимур выбирал что-нибудь новое, желательно взрослое. Перелистав новеллы Стефана Цвейга, хотел вернуть томик на место и взять что-то другое, как услышал за спиной бабулин голос:
– Это чтиво не для двенадцатилетнего мальчика. Там есть одно очень плохое слово, которое тебе не надо знать, рано ещё. Цвейга больше не трогай!
– Я давно перечитал всё, что подходит детям и подросткам, – Тимур провёл пальцем по выпуклым цветным корешкам.
Бабуля вынула из плотного ряда жёлтый том с надписью «Сервантес»:
– Почитай про приключения Дон Кихота. Книга уже не детская и, вместе с тем, безобидная.
Ничто так не возбуждает желание, как запрет. Тимур решил найти то, что ещё рано знать – ночью закрылся в туалете и, не вдумываясь в смысл написанного, скользил взглядом по строчкам, стараясь как можно тише перелистывать страницы неразрешённого Цвейга. Нашёл! Незнакомое слово выделялось среди других – злое, больное, опасное, как удар ножа в живот, – АБОРТ.
***
По экрану бодро разъезжала военная техника. Усатый офицер с воодушевлением объяснял что-то благодарно внимающим демону и призраку кота. Нечисть представляла себя в танке – каждый по-своему. Пирожок прикидывал, поместится ли его подушка с кружевной накидкой внутри боевой машины. Разволновался, представив, как испачкается любимая лежанка, и решил не идти на войну. Аврум видел себя сидящим на открытом люке – в запылённом шлеме, уставший после тяжёлого боя, смущённо улыбаясь, он принимал букет полевых ромашек от освобождённых жителей деревеньки, чьи домишки с соломенными крышами виднелись на зелёном холме… Тысячелетний опыт и мудрость демона куда-то уходили, прятались, не могли состязаться с магией голубого экрана – перед телевизором Аврум превращался в наивного обывателя.
Под грохот танковых гусениц Тимур рассказал Айке о запретной книге и поиске. Про воскресные передачи забыли. Затаив дыхание, ребята прочитали об аборте в первом томе Энциклопедии. Многое не поняли, решили узнать значения некоторых слов. Один за другим открывали тяжёлые тома со статьями о беременности, родах, половых отношениях. Касаясь головами, жарко дыша, вникали в смысл заполненных научными терминами строчек, рассматривали картинки и после, молча уставились друг на друга.
Застывшему в позе Будды Тимуру стало плохо, он почувствовал, как ум застилается пеленою. Ком, застрявший в горле, мешал говорить. С трудом сглотнув, ничего не сумел произнести, кроме хриплого:
– Я ЭТО никогда не буду делать!
Айка, в противоположность ему, оживилась и, вскочив, беспокойно заходила по комнате, то и дело прикладывая руки к покрасневшему лицу, шепча скороговоркой:
– Не хочу быть взрослой, не хочу отношения, не хочу аборт. Как страшно, мамочка родная!
Мальчишки на улице что-то такое рассказывали, блестя глазами и гаденько хихикая, но к ним особенно не прислушивались. Для чего? Всем известно, откуда берутся дети – муж и жена спят вместе, потом у жены в животе появляется ребёнок. Через девять месяцев наступают роды – малыша достают врачи. Как достают? Операцию делают! Всё было предельно просто и ясно, но теперь… У каждого при мысли о родителях появилось чувство брезгливой неприязни – папа и мама занимаются ЭТИМ. Фу-у!
Глава 16
Айку позвали домой. После препираний она нехотя ушла – настало время помочь маме на кухне. Бабуля предложила перекусить – Тимур отказался. Хотел поделиться неприятными открытиями с Аврумом, но демон остекленевшими глазами смотрел на экран телевизора. Пирожок важно удалился по своим делам. Лёжа на диване, Тимур глядел в потолок. Погода под стать настроению – ветер нагнал ворчащие громом тучи. Серость снаружи проникла в комнату, просочилась в грустящую душу, обездвижила, навалилась липкой тяжестью на веки. Под звуки выстрелов – показывали какой-то детектив – подумал, засыпая: «Даже поговорить не с кем, и Мок со вчерашнего дня не видел». Он уже крепко спал, когда бабуля отключила телевизор и накрыла любимого мальчика пледом.