Галактический глюк
Шрифт:
– И искусственным интеллектом, превосходящим по своим возможностям человеческий, – добавил Вениамин.
Почему-то он был почти уверен в том, что после подобного объяснения Жан-Мари начнет возмущенно размахивать руками и нести несусветную чушь, столь распространенную в дальних колониях, насчет того, что ИскИны – это слуги, место которым на кухне или в ремонтной мастерской, но уж никак не за одним столом с истинным человеком. Но Канищефф с невозмутимым видом повел плечом и, глянув на Фредриксона оценивающе, сказал:
– ИскИн так ИскИн. Мне, собственно, по барабану. Лишь
– Нет, – смущенно улыбнулся ИскИн. – А вы что желаете? – обратился он к Сиду.
Сидор все это время смотрел по сторонам, внимательно изучая кусочек чужого мира, который ему посчастливилось увидеть. Разговор об ИскИнах он слушал вполуха, а обращенный к нему вопрос Фредриксона и вовсе прозевал. Лишь после того, как Фредриксон обратился к нему повторно, Сид согласился на стакан апельсиновой минералки и пару бутербродов с ветчиной.
– Я тоже перекушу, – сказал Вениамин. – Но сначала непременно приму душ и переоденусь, – он развел руки в стороны, дабы продемонстрировать себя во всей красе. – Видишь, на кого мы похожи?
– Судя по спектральному анализу пятен на твоем комбинезоне, это отработанное жидкое топливо, – сделал вывод Фредриксон.
– Ай, молодца, бади! – одобрительно крякнул Жан-Мари. – Тебя бы к нам в чистильщики!
– Извините, – как всегда вежливо, ответил Фредриксон. – Но у меня долгосрочный контракт с другой организацией.
– Вы, кстати, тоже можете принять душ, – предложил гостям Вениамин.
– Найн! – отрицательно дернул подбородком Канищефф. – Мне нельзя – я на работе. Кирну, прихвачу табачок и потопаю к себе.
– Сейчас я мигом все организую, – сказал Фредриксон, устанавливая в центре отсека небольшой раскладной столик.
Оставив Фредриксона хозяйничать, Вениамин отправился в душ. Сбросив грязную одежду в предбаннике, он вошел в душевую кабинку и минут десять нежился под упругими струями горячей воды. Он мог себе это позволить. Работа на Веритасе, не успев толком начаться, оказалась законченной. Завтра днем, в крайнем случае – под вечер, они с Фредриксоном уберутся отсюда. Нужно только дождаться старта непонятно с какой дури арестованного оллариушниками транспортника «Бродерик-012», чтобы уж все было точно, без накладок.
Когда одетый в банный халат Вениамин вернулся в командный отсек, там уже вовсю шло застолье.
– Ральфович! – тут же, вскочив с места, призывно вытянул руку в его сторону Жан-Мари. – Фредди ограничивает меня со спиртягой! Я мозгую, шо сие есть ни шо иное, як дискриминация.
– Дискриминация на почве чего? – спросил, присаживаясь, Вениамин.
Канищефф задумался всего на секунду.
– На почве интеллектуального превосходства! – сказал он и хитро посмотрел на Фредриксона: что, мол, съел! – Если у Фредди коэффициент «ай-кью» выше, чем у меня, то это вовсе не означает того, шо он должон за меня решать, скольки мне следует пить!
Ничего не скажешь, подмечено верно.
– Я пойду в душ, – сказал Сидор, поднимаясь со стула.
Вениамин молча кивнул.
– Он принял внутрь уже сто пятьдесят миллилитров, – с тревогой сообщил Вениамину Фредриксон.
– Инчэ? – подозрительно прищурился Канищефф. – Инчэ сто пятьдесят граммов для здорового мэнша?
Жест, которым он сопроводил вопрос, весьма красноречиво свидетельствовал о том, что сам чистильщик думает по этом поводу.
– Сто пятьдесят миллилитров в пересчете на чистый алкоголь, – сделал необходимое, по его мнению, уточнение Фредриксон.
– Чистый лучше идет, – немедленно заявил Жан-Мари. – Кроме того, – Канищефф перевел взгляд на Вениамина в надежде, что хотя бы этот свежевымытый человек с интеллектом, в какой-то мере сопоставимым с тем, что присущ среднестатистическому чистильщику, да к тому же еще и являющийся капитаном корабля, на борту которого происходило застолье, сумеет его понять и скажет наконец свое веское слово. – Посуди сам, Ральфович, разве ж я похож на пьяного?
На взгляд Вениамина, Жан-Мари был сух, как лист, слетевший по осени с дуба. И тем не менее он счел нужным напомнить:
– Тебе ведь еще работать. А вдруг чиф заметит, что ты под градусом?
– Да якая там работа! – пренебрежительно махнул рукой чистильщик. – Все бади с чифом заодно давно уж, почитай, надрались як цуцики. Один я, – Жан-Мари повторил взмах рукой, вложив в него на этот раз иной смысловой оттенок – обиду, разочарование и безнадегу, – связался с вами!
– Как же вы потом работаете? – с искренним недоумением посмотрел на Канищеффа Фредриксон. – Я имею в виду, после того, как выпьете?
– Так мы ж не каждый день! – обиделся чистильщик. – Сегодня просто смена такая, шо, ежели не кирять, то вроде як и робить нечего. Развороченное покрытие под вашим флаером нам велено пока не трогать. А назавтра по графику только один старт – пассажирский транспортник, шо третий день як в космопорте стоит. Так он на гравитационной тяге – знать, никакой спецподготовки не треба.
– «Бродерик-012» улетает завтра? – прищурился Вениамин.
– Ну, хай! – уверенно кивнул Жан-Мари. – Утром, в восемь двадцать две, – Канищефф усмехнулся и головой качнул. – Начальство дурковать любит. Найн бы ровно на восемь старт назначить, ну, на худой конец – на восемь двадцать. Так найн же! – чистильщик снова головой крутанул. – Восемь двадцать две! Як будто у нас здесь флаеры каждые две минуты взлетают!
– Это точно?
– Инчэ? – не понял Жан-Мари.
– «Бродерик-012» улетает завтра в восемь двадцать две?
– Тяпсельт нии! – чистильщик клятвенно приложил ладонь к груди. – Лично полетное расписание видел, як на смену заступал.
Вениамин радостно хлопнул Фредриксона по плечу.
– Налей ему еще сто граммов!
– Во це бизнес! – оживившись, хлопнул в ладоши Жан-Мари. – Давай, Фредди, не жмись! Сам-то все равно не киряешь!
Фредриксон осуждающе посмотрел на Вениамина, но все же полез под стол, где у него стояла склянка со спиртом.
– Что ты думаешь по этому поводу? – спросил Фредриксон, наполняя спиртом стоявший перед чистильщиком стандартный пластиковый стаканчик из набора корабельной посуды.