Галактический орден доблести
Шрифт:
Дон нервно поежился.
— Почему бы вам не заняться распродажей? Почему вы сдаетесь, не пытаясь продержаться?
Шмидт удивленно посмотрел на него.
— Разве вы не знаете новых законов, которые протолкнул сенатор Маковски? Мы вынуждены все продавать. Ваши люди добирают весь уранит до последней унции, и им не нужны мелкие частные добытчики вроде меня, ведь для большей эффективности все должны объединяться. И все это ради успешной борьбы с краденами.
Дон Матерс опять взглянул в сторону Дирка Босха, но тот по-прежнему сохранял бесстрастное выражение лица.
— Я… Я боюсь, Коббер, что ничего не смогу сказать
— Матерс опять повернулся к своему посетителю. — Вопросами оценки разработок и прочими подобными вещами занимаются эксперты. Сам я практически ничего не понимаю в радиоактивных материалах.
Старый добытчик недоуменно посмотрел на него.
— Я слышал некоторые твои выступления, Дон. Сдается мне, что ты хорошо знал, о чем говорил.
— У меня много экспертов — составителей моих выступлений и других помощников, отвечающих за конкретные аспекты, — извиняющимся тоном проговорил Дон.
— Понятно, — безнадежно вздохнул Шмидт и поднялся.
— Значит, лично ты ничего не можешь сделать?
— Здесь мой секретарь, — спохватился Матерс, — он отведет вас к мистеру Ростоффу, одному из наших, э-э, специалистов. Он в курсе этих дел. Дирк, вы отведете Коббера к мистеру Ростоффу?
Бельгиец поднял брови и, слегка пожав плечами, ответил:
— Конечно, полковник Матерс.
Когда они оба ушли, Дон открыл ящик стола и извлек оттуда бутылку старинного коньяка Демминга.
Мало кто считает себя стопроцентным мерзавцем. Наиболее восприимчивые, чувствительные и ранимые могут позволить себе случайные порывы бунтарства и даже совершить греховные поступки в своекорыстных интересах, в которых позже будут искренне раскаиваться. Но все мы склонны оправдывать перед собой почти все свои поступки. Такова природа этой бестии, имя которой — человек.
Как бы то ни было, Матерс привычным заученным жестом опрокинул в себя рюмку коньяка.
Да, он побывал в космосе. Лишь всемогущий создатель может понять, что это значит. Он даже побывал дважды на Каллисто, хотя и одного раза более, чем достаточно. Он не мог понять, неужели кто-то еще, подобно Шмидту, способен пожертвовать на это лучшие годы своей жизни? И совсем неважно, какова здесь причина.
Следующий случай произошел приблизительно месяцем позже. Два или три часа в день Дон посвящал этим встречам, стараясь как можно лучше играть свою роль. Он уже ненавидел Си Муленса с его идеей. Но деваться было некуда, и он добросовестно выслушивал приходивших людей.
Иногда ему казалось, что лучше было бы остаться пилотом-разведчиком, и черт с ним, с этим Галактическим орденом Почета.
Но как бы не так! Нет на Земле человека, кто ест что-то более вкусное и пьет более лучшее, чем он. Никто не имеет такой прекрасной женщины, как у него. Находясь в своих апартаментах, он одевался так, как никто другой. И при всем этом никаких расходов! Пожелай он с полдюжины полотен Рембрандта, и он бы их имел, если бы, конечно, понимал, что это такое.
Кроме того, теперь его не касается Космическая Служба и патрульные полеты на одноместном корабле. Он свободен от всего этого. Демминг и Ростофф как-то высказали идею, что ему надо бы в целях рекламы слетать на Каллисто, но он предпочел послать их с этой идеей в задницу. Его больше никогда не затащить в космос, если только на цепи. Так что Си My лене мог сколько угодно сочинять сообщения для печати, в которых он описывал горячее желание любимца человечества
На этот раз его посетила делегация из двух дам почтенного возраста и мужчина средних лет. Все трое выглядели озабоченными.
Вновь не обошлось без обычного ритуала вежливости, и Дон Матерс опять получил причитающуюся ему порцию комплиментов и поздравлений. Дирк Босх усадил посетителей и отправился за кофе и парой стаканов чего-нибудь освежающего. Нельзя сказать, что они страдали от жажды, но кто же откажется от возможности рассказать потом о том, как он пил с кавалером Галактического ордена Почета?
Наконец, когда все уселись, Дон Матерс ободряюще улыбнулся и спросил:
— Итак, чем могу быть вам полезен?
Они переглянулись и, как видно, решили, что вести переговоры будет мужчина. Он поставил чашку с кофе и сказал:
— Мы являемся или теперь уже были держателями акций Объединения Уранит-Каллисто.
Матерс кивнул головой, хотя не слышал об этой компании.
— Я не знаю, известно ли вам о начальном периоде деятельности компании. Сравнивая ее с другими фирмами, занимающимися межпланетным бизнесом, о ней можно сказать, что она возникла из ничего. Все началось, как говорится, с горсти псевдодолларов. Финансирование происходило в основном за счет людей, которые не владели большими средствами для инвестиций, но обещанные дивиденды открывали перспективы для инвесторов.
Он замолчал в нерешительности.
Дон Матерс ободряюще кивнул головой, хотя уже понял, что это опять будут чьи-то неприятности.
Посетитель с отчаянным упорством решил продолжать:
— Большинство из нас, кто владеет акциями компании, вложили в Уранит-Каллисто все свои средства, все сбережения, и теперь мы полностью зависим от дивидендов. Многие не имеют больше никаких источников дохода. Но дело взяла в свои руки ваша корпорация, и вы выпустили акции из расчета по одной на каждую нашу акцию. Конечно, мы считаем себя патриотами, поэтому никто не выражал недовольства. Но в прошлом месяце мы узнали, что наша Корпорация собирается платить дивиденды только из расчета трех процентов годовых…
Его прервала одна из женщин:
— А по новым законам мы не можем даже продать акции.
Матерс озабоченно нахмурил брови:
— Что вы имеете в виду?
— Полковник Матерс, — послышался голос Дирка Босха, — новый закон имеет отношение к нашей Корпорации. По крайней мере, на протяжении десяти лет ни один из держателей акций не имеет права их продавать.
Дон Матерс обескураженно посмотрел на него.
Вся делегация приумолкла в ожидании.
Наконец, Дон промолвил:
— Это не в моей компетенции. Обратитесь к кому-нибудь из моих компаньонов. Дирк, не могли бы вы провести леди и джентльмена в кабинет к мистеру Ростоффу?
Он встал и посмотрел в сторону двери.
Дирк Босх согласно кивнул головой и отправился провожать посетителей, которые перед тем, как уйти, долго жали руку Матерсу, а выражение их лиц говорило об оптимизме и надежде.
Когда они вышли, Матерс достал бутылку коньяка и отхлебнул из нее изрядный глоток. Затем дотянулся до наполовину наполненного стакана с освежающим напитком, принесенного Дирком, и запил коньяк.
Глубоко дыша, он сидел за столом, и бутылка по-прежнему стояла перед ним, когда в кабинет ворвался Максимилиан Ростофф, а вслед за ним вошел Дирк Босх.