Галактический штрафбат. Смертники Звездных войн
Шрифт:
Таким образом, я стоял и курил. «Да, приперся сюда в шесть утра исключительно перекурить. А вы что подумали?»
Под забралом я не видел его лица, но сильно подозреваю, что взирал он на меня с ненавистью. Сам я больше не обращал внимания на часового. Да и что мне на него смотреть? Молодой еще. Сынок! Не «барс», а пока что «барсик»! Иначе бы не стал связываться, сообразив, что десантный штрафбат — слишком хорошая школа выживания.
«Политика — это когда хочется одно, а получается — совершенно другое!» — как сказал премьер–министр слаборазвитого государства, загоняя на собственные офшорные
— Дежурный по штабу — на выход! — вдруг заорал часовой.
Так неожиданно, громко и зло, что я чуть не подавился сигаретой.
Проняло его, в чем я заранее не сомневался. Но зачем так орать?
Я понимаю, воин перенервничал. Только у дежурного тоже имеется нервная система.
И она, система, не на помойке подобрана, они, любимые нервные клеточки, давно уже не восстанавливаются ввиду чрезмерных нагрузок от окружающих идиотов!
Об этом мы узнали незамедлительно, как только дежурный, грузный первый лейтенант с эмблемой ракетчиков, явил нам из–за полога свое красное лицо с отпечатанной поперек щеки заспанной складкой. Еще подробнее он выложил все, что думает про часового, его маму, папу, бабушку и дедушку. И вообще весь их вырождающийся род, этот образец генетического раздолбайства, тупиковую ветвь эволюции, чье единственное жизненное предназначение — хлебать говно во все хлебало и не гавкать при этом!
Часовой перед офицером, как положено, безмолвствовал…
* * *
— Вот сюда проходите, в левый рукав, — говорил мне лейтенант–ракетчик, шагая впереди и оглядываясь вполоборота. — Вот сюда, пожалуйста…
Уважительное обращение настораживало. Особенно после того, что я услышал про папу–маму–дедушку–бабушку «барсика».
Ведь умеет же общаться с младшими по званию, и голос поставлен, и образный ряд на уровне, соображал я. Сразу видно — бывалый служака. Так чего же он передо мной выламывается? Прошу, пройдите, пожалуйста, вас дожидаются… И все на «вы», что характерно, без малейшего намека на «факин мазер» или «гребан фазер».
Не просто настораживает, пугает…
С этими пугающими размышлениями я следовал за дежурным через длинные переходы между куполами. Переходы были тоже затянуты маскировочно–предохранительной тканью. Напоминали лабиринт–головоломку для младшего школьного возраста, где с удовольствием теряют друг друга и звонко перекликаются сквозь натянутые преграды.
Только по какому–то недоразумению вместо школьных экскурсий здесь везде складывающиеся столы, стулья, провода, аппараты с водой–кофе–чаем, плоские мониторы компьютеров, ушастые антенны связи, бронированные сундуки переносных сейфов и все прочее, штабное и особо секретное.
По раннему времени здесь не было ни одного человека, но можно представить, как бурлит штаб в разгар рабочего дня. На одном из столов я заметил клюшку для гольфа. Тоже — занятие. Провести, скажем, мячик по минным полям на наименьшее число ударов. И взрывов. Каждый взрыв — сумма штрафных очков, отлетевшая голова партнера — три дополнительных мячика…
«Милитари гольф», леди энд джентльмены, делайте ваши ставки!..
— Вот сюда, пожалуйста. Вот по этому коридору. Дальше вас проводят.
Лейтенант, пропуская меня вперед, тяжело посторонился
Охо–хо–хо…
Сознаюсь, в этот момент я ощутил себя одним из первых христиан, которого провожает до клетки со львами какой–нибудь римский центурион. Язычник–солдат и огрубел в боях и походах, но все равно доля сочувствия к обреченному проявляется.
Остается вопрос — к какому такому льву я приглашен на обед, точнее, на завтрак? И в качестве какого блюда, кстати? — думал я, шагая по матерчатому коридору.
Коридор закончился, и я очутился в большом помещении, где стоял одинокий, девственно–чистый стол, за которым (тоже в единственном числе) сидел майор в полевой форме. Форма казалась лощеной, отутюженной и такой же далекой от поля, как образец универсального трактора на сельскохозяйственной выставке. Майор был белобрысым, с блеклыми голубыми глазами навыкате.
Выкаченные глаза немедленно уставились на меня.
— Серж Кирив?
— Так точно, господин майор, сэр!
— Господин генерал ждет вас.
Теперь до меня дошло — это просторное пустое помещение нечто вроде предбанника высокого начальства. Майор — адъютант какой–то шишки. А основная разделка туши на лакомые куски с последующим пожиранием будет проводиться дальше по курсу.
«Хищников не надо кормить, просто зайдите в клетку, если так любите бедных животных», — как объяснял посетителям смотритель зоопарка.
Вытянувшись по стойке смирно, я все еще смотрел на майора, а он — на меня.
— Тед Бронски, — зачем–то представился он. — Майор Тед Бронски, — и белозубо улыбнулся.
Честное слово, улыбнулся. Не хуже кассира, принимающего от клиента платиновую кредитку!
— Очень приятно, господин майор, сэр!
Я тоже попытался выразить лицом, как мне приятно. И, похоже, перестарался.
Белобрысый майор глянул на меня с некоторым испугом.
Я сам почувствовал, что моя ответная улыбка получилась слишком судорожной. Неприкрытая демонстрация жевательно–кусательного механизма. Подозреваю, я как–то разучился улыбаться милой, приятной улыбкой мимолетного общения — жизнь прекрасна, у нас все о'кей, чего и вам желаем. И еще я понял, наконец, что резануло мне глаз в этом майоре — нечто неуловимо штатское в его облике. Может, в добродушном выражении глаз, в движениях, в том, что он чуть было не протянул мне руку, это я точно заметил…
Интересно, что это за высокое начальство, которое держит при себе адъютанта с манерами штатской доброжелательности?
— Проходите дальше, вас ждут.
«И посылали его, и посылали… И шел он, и шел…»
Я опять двинулся.
— Разрешите войти? — спросил в матерчатую перегородку.
Разрешения не последовало. Я вошел.
Планета Казачок. 19 ноября 2189 г.
Штаб временного лагеря войск СДШ.
06 часов 28 минут.
Бригадный генерал в полной форме с орденскими планками сидел за таким же раскладным столом, как в предбаннике. Увлеченно тыкал пальцем в маленький ноутбук. Совсем маленький и плоский, как блин.