Галактический штрафбат. Смертники Звездных войн
Шрифт:
— Да рассказывать–то особенно нечего.
— Не скромничай.
— Я не скромничаю. Пытаюсь сообразить, что тебе может быть интересно… — задумался я.
«Одни любят поговорить по душам, а вторые — от души послушать!» — как сказал осведомитель спецслужб, отправляясь на конспиративную сходку революционеров.
Нет, «чужие» — это серьезно. Понятно, почему один из высших чинов имперской разведки появился на Казачке сразу после прекращения боевых действий. Понятно, что они хотят здесь найти. Мне непонятна только моя роль в этой истории…
— Видишь ли, Сергей, мои ученые пришли к
— И я?.. — спросил я.
Почему меня не удивляет собственная догадливость?
— Именно! — подтвердил Батя. — Ты — как раз такой человек–проводник. Все данные на это указывают. Ты даже представить себе не можешь, как подробно мои аналитики изучали твой рапорт о прошлой высадке на Казачок. Помнишь ситуацию в пещерах под скалистыми горами, где вы обнаружили странные рисунки на стене и ты почувствовал присутствие чего–то постороннего?
Я помнил. Присутствие постороннего — это генерал мягко сказал.
Помню, как смотрел на стену, и вдруг меня повело. Именно повело, по–другому не скажешь. Так бывает, если шарахнуть разом стакан спирта или большую дозу чистого «квака». Тебя словно подхватывает, словно проваливаешься внезапно в некое другое, непонятное измерение, где никак не можешь сориентироваться…
Помню, как я увидел… Увидел, почувствовал, ощутил — не знаю… Словом, была пещера, похожая на нашу, очень похожая. И рисунки, все те же круги, треугольники и квадраты с лучами. Только теперь они светились яркими сине–сиреневыми оттенками, набухали на стене, как вены от напряжения. Они звали, эти рисунки, куда–то звали, ясно почувствовал я. Далеко звали, заманивали, нашептывали, предлагали… И я двинулся к ним, сделал шаг, другой, третий… Вошел в стену, словно передо мной не камень, а легкая туманная взвесь. А рисунки все так же светились, только стали теперь большими, даже огромными. И никакой пещеры, никаких коридоров, наоборот, простор вокруг, необъятный простор. Бесконечность, которой нет названия, потому что определить можно только то, что конечно, что разум способен охватить целиком…
Приятное, непривычное ощущение вседоступности…
Но я, помню, так и не решился двинуться по той бесконечности…
— Вот–вот! — подтвердил генерал. — Вижу, что не забыл. И, следовательно, нам предстоит снова навестить твои памятные места. Благо теперь есть такая возможность без широкомасштабной наступательной операции… По оценкам моих ученых, именно там, в пещерах, узел управления системами чужих. Если эту хрень вообще можно назвать системами… Вот для этого ты мне и нужен, Сережа! — генерал потер
Теперь понятно! Беги, кролик, беги… Остается главный кроличий вопрос — а где морковка?
— Да знаю, знаю… — генерал небрежно замахал рукой. — Догадываюсь, о чем ты хочешь спросить. — Он извлек из кармана яркий прямоугольный кусочек пластика и положил на стол, припечатав ладонью. — Вот твоя офицерская карточка. Приговор в отношении тебя отменен, обвинение снято, награды, выслуги и все прочее — возвращены. И, кстати, поздравляю, тебе присвоено очередное звание майора… Тут же, на карточке, приказ об откомандировании тебя в распоряжение ССР для дальнейшего прохождения службы. Так что ты теперь мой непосредственный подчиненный, майор Серж Кирив.
Так просто! Надо же, как все оказывается просто…
— Ну что, умею я вербовать сотрудников? — хохотнул Батя с ноткой самодовольства.
— Умеешь, — согласился я. — Слов нет!
— А ты думал!
* * *
— Ладно, теперь все точки расставлены, давай выпьем, наконец! — сказал Батя.
Смелое заявление! А чем мы занимались до этого? Мочили губы?
— Выпьем, конечно, — подтвердил я. — Когда я отказывался?
На этот раз Батя безжалостно разлил дорогой коньяк для гурманов. Наполнил до краев оба наших стакана. Под обрез, как он это называл. Уважающий себя гурман повесился бы от такой картины на нижнем белье.
То–то я уже удивлялся, чего ради он выеживается со своими грамм–дриньками? Как на светском приеме, где важно тусовочное участие, а не итог в потребленных градусах. Решил даже — стал генерал окончательным штатовцем, забыл, почему шумит камыш и гнутся деревья. Помнится, командарм Чернов всегда считал отправной точкой любой выпивки граненый стакан, налитый именно под обрез. И — залпом, никаких этих смакований–причмокиваний! Чтоб глаза сразу выкатились и остекленели.
— Кстати, отправляемся послезавтра, майор. «Майор — неплохо звучит…»
— Куда? — спросил я довольно глупо.
— Туда! Туда — не знаю куда, искать то — не знаю что, неведомо — за каким хреном, — усмехнулся генерал. — Но точно — на свою голову… Технику и снаряжение подготовят, я распорядился. Со мной кроме тебя будут два моих человека. Ну, может, стоит еще захватить трех–четырех рейнджеров из «барсов»… На всякий случай, — добавил он, как будто советуясь со мной. — Много не нужно, дела наши, как ты понимаешь, совсем секретные… Да и не такие они, чтоб решать их большой пальбой. Чем меньше народа знает, тем крепче остальным спится. В моей конторе, скажу откровенно, тоже «течет» изо всех щелей, как из рассохшейся бочки…
— Не надо рейнджеров, я могу своих ребят взять, из моего взвода, — предложил я.
«Небольшой пробный камешек…»
— Можно твоих, — покладисто согласился Батя. — Надежные люди?
— Воевали вместе, — подтвердил я. — Четверо, говоришь, нужны? Значит, Кривой, Игла, Компи и Пастырь. Они — лучшие.
Могу поклясться, эти имена были ему знакомы. Генерал подтверждаюше покивал. У меня даже мелькнуло подозрение, что он ждал подобного предложения. Если в его конторе «течет»…
— Предупреди их — секретность по первому уровню, — распорядился Батя. — Сам понимаешь, не маленький.