Галактика Алфавит - дом лысых обезьян
Шрифт:
После доклада верховного, говорили в основном мозговиты. Шеркал не слушал их болтовню, погрузившись в чуткий сон. Лишь раз он встрепенулся когда кто-то походя мимо обронил несколько фраз: — "…возможно рептилии видят посмертные последыши не только свои, но и последыши других живых существ, то есть видят весь электромагнитный портрет вечности…". Этот разговор касался разведению драконов в природных парках, чуткий контрразведчик зевнул и снова задремал.
Вечером перед отходом ко сну, Шеркал пытался проанализировать происшествия последних дней,
Он хотел летать, он хотел плакать, он хотел жить вечно.
И аркан прослезился, когда вспомнил красоту мундиров и пиетет который вызывают мундиры Колыбельи у всех людей в галактике.
А потом аркан заплакал горькими слезами. Он вспомнил как в детстве с большим трудом учил, вдалбливал себе в голову, мёртвый огненный язык. А теперь он сам не только думает, но и молится на синтетическом языке. И молитва на синтетике его согревают изнутри так же как пламя свечи согревает вокруг себя воздух. Получается древний, огненный язык, не такой уж и особенный. Его можно заменить. И получается, он зря, глотая комья обид, учил его в детстве. Страдания были напрасными.
Шеркал закрыл глаза.
— Нельзя плакать — подумал он — причин для слёз нет. Моё состояние это эмоциональная истерика.
— Дары ведического огня изменили меня я становлюсь сентиментальным — думал он — возможно костные отростки проросли прямо в мозг. Впрочем, что плохого в горьких слезах? Слёзы это хорошо, это значит что я живой и настоящий.
На самом деле костяные отростки были здесь не причём. Просто Шеркал не уловил простую вещь, что его слёзы это предчувствие скорой смерти.
С мокрыми глазами и влажным дыханием Шеркал постепенно заснул. Во сне он пел и танцевал перед огромным залом полным зрителями. И все зрители, даже дети, были одеты в мундиры с Колыбельи.
— Э-ге-гей — думал Шеркал во сне — Песни Колыбельи, это самые прекрасные песни в галактике. Он прекрасны, словно крики драконов, и скоро заменят собой, все другие песни в галактике.
— Танцы жителей Колыбельи, это самые прекрасные танцы в галактике. Они прекрасны, словно танцы драконов, и скоро заменят собой, все другие танцы в галактике…
— Сабли старших арканов, это самые чудесные сабли в галактике. Они остры, словно зубы дракончиков, и скоро заменят собой, все другие сабли в галактике…
— Фрезерные станки…
Во сне, Шеркал, ещё долго восторгался и другими достижениями технологической и эстетической культуры Колыбельи, но проснулся в тревожном состоянии.
Утром пришли страшные новости. Служанки сообщили что обречённая покинула планету.
— Это хорошо. Это очень хорошо — сказал Шеркал сиплым голосом. Он находился дома, так как не нашёл причины отправиться на службу — Скоро выборы и у нас нет возможности отвлекаться на всякую мелочь.
— Мелочь? Ты сказал мелочь? Обречённая это мелочь? Мелочь? Ты не ошибся?
— Да обречённая это мелочь — подтвердил свои слова аркан — Она женщина чьё счастье не связано с войнами и убийствами. Значит она мелочь. Мелочь, как и любая другая женщина. Планетарные системы безопасности, я думаю, справятся с любой, пусть даже самой обречённой женщиной.
Служанка молча прервала разговор.
— Мы ошиблись — сказала она, когда голограмма аркана исчезла из пространства тронного зала — Шеркал не вынес тягость ведического дара. Я думаю в течение недели нам придётся его трансформировать.
— Сам виноват — сказала другая служанка — свою вину он будет искупать снова и снова пока сам не превратиться в огрызок человека. Жалкий, убогий огрызок, грустный как мокрая луговая собачка.
Шеркал появился на службе через два дня. Всё это время он провёл дома, практически не покидая ложе. Он питался только вином и мясом. К этому моменту Гууз прекратил играть в военного историка и самостоятельно завершил операцию.
Утром, на третий день, в кабинете Шеркала помимо него самого, собрались уборщик с парогенератором, человек в чёрных очках, Гууз и два новых молодых человека Ренессанс и Грегорри.
Гууз Талахаарт, за время операции, потерял свой лоск. Из его усов и шевелюры вырвали пучки волосинок, щёки обвисли, на шее и лбу появились морщины. Ссутулясь и чихая, он сухо рассказал о "исторической" победе Валькирии на этапе Чёрной Игры, и немного о своём опыте общения с ней.
— Она злопамятна, но мстит не всем — говорил Гууз — Мстит только сильным или праздным.
— А, что, ей есть за что мстить? — спросил Шеркал.
— Ну она влюбчива — сказал Гууз.
— И не брезглива — сказал Рене — Она ела огненное мясо, чётко осознавая что это такое.
— Она сегодня заглянет сюда — сказал Гууз
— Зачем? — искренне удивился Шеркал.
— Затем — буркнул Рене и в кабинете возникла голограмма воительницы.
— Привет, скотник — сказала Валькирия — Ты принял гостей без пиетета, не оказал помощь, держал их в пещере… Почему?
— Я? — Шеркал взглянул на Гууза и потянулся к оружию, но ничего сделать не успел.
У Грега в рукаве была спрятана спица. Этой спицей юноша пригвоздил руку аркана к столу. Вторую руку пригвоздил Рене. Человек в очках был убит лучом красного лазера. Гууз не промахнулся.
— На помощь! — крикнул Шеркал — Опасность!
В кабинет вбежали четыре человека и все они были убиты.
— Всеобщие не заметит смерти в штабе контрразведки — сказала Валькирия — Всеобщее вообще ничего не видит в этом кабинете. Ты скотник совершил ошибку. Ты думал что так будет безопасней для планеты, не так ли? Думал что можно решать за людей, жить им или умереть? Не так ли? Зря ты думал скотник, нужно было действовать интуитивно. Люди инстинктивно помогают друг другу.