Галактика мозга
Шрифт:
22
Пышные каштановые волосы следователя Петровской Шувалов увидел сразу, как только вошел в отель. Он вновь отметил, что ее прическа похожа на прическу жены. Или это его мозг упорно формирует желанный образ из любого подходящего объекта?
Алла Петровская, одетая в распахнутый бежевый плащ, из-под которого выглядывал строгий прокурорский китель, сидела на диване и листала американский журнал. Антон опустился в широкое бордовое кресло напротив нее.
— Это для конспирации? — с ухмылкой спросил он, заметив журнал на английском языке.
— Шувалов, у вас неправильное представление об интеллектуальном уровне современного следователя. — Петровская отложила журнал и закинула ногу на ногу, дав возможность полюбоваться ее красивыми коленями.
«Чем старше звание — тем короче юбка! — вспомнил Антон постулат отца о женщинах в армии. Он внутренне согласился. — Возраст раскрепощает женщину. Петровская еще не достигла пика карьеры, и новые подследственные увидят больше».
— С кем вы здесь встречаетесь? — вернула Шувалова к действительности женщина в прокурорской форме.
— Это тоже имеет отношение к делу?
— В вашем незавидном положении важна каждая мелочь. Так что за гость из Японии?
— Некий господин Сатори. Он слышал мой доклад на весенней конференции в Петербурге, но я его не помню.
— Что ему нужно?
— Не знаю. Он намекнул на интересное предложение.
— Хмм, из Японии… Там тоже занимаются исследованием мозга?
— Как и во всякой высокоразвитой стране. Нейронаука скоро изменит нашу жизнь.
— Хотелось бы, — задумчиво произнесла Петровская, и спохватилась: — Но мы отвлеклись. — Она раскрыла пухлую папку, небрежно пошелестела бумагами и захлопнула ее. — Впрочем, формальности ни к чему. Для меня схема вашего преступления уже ясна.
Антон скривился, как от зубной боли.
— Я не совершал преступления.
— Не устраивайте спектакль, Шувалов, вас никто не видит. Итак, мои выводы. Людмила Вербицкая была вашей любовницей. Она стало вас тяготить, и вы решили от нее избавиться. Для этого вы организовали пикник, на котором постоянно подпаивали Людмилу, а сами оставались трезвым. Затем вы ее утопили, расчетливо бросившись в реку ей на голову.
— Что за чушь вы несете?
— Это не чушь, я оперирую только фактами. У меня есть показания ее мужа Бориса Вербицкого. — Петровская постучала крашенным ноготком по папке с бумагами. — Разве он не предупреждал вас, что Людмила притворяется, спрятавшись под мостками?
— Ну, говорил он что-то такое. Но я же видел, что она тонет!
— Вы прыгнули ей на голову, утянули под воду и удерживали там, пока она не захлебнулась. С выпившей женщиной это оказалось нетрудно.
— Бред! С нами была моя жена, спросите ее.
— Я совсем недавно посетила вашу семью, и знаете, кого там застала? Вербицкого.
— Что?
— Он играл с вашим сыном, а ваша жена… К показаниям близких родственников всегда относятся скептически, но даже Ольга Анатольевна не стала вас защищать.
— Что она сказала?
— Догадайтесь. Она очень обижена на вас. И ее можно понять. Узнать об измене мужа с молоденькой соперницей…
— Хватит! Я спас Людмилу, когда она тонула!
— В ловкости вам не откажешь. Вы действительно вытащили Вербицкую из реки и даже имитировали спасательные процедуры. Но на вашу беду, «скорая» прибыла слишком быстро. Врачи откачали ее. Людмила могла обвинить вас, и вот тогда вы пошли на чудовищное преступление. Под видом дикой операции на мозге вы цинично расправились с Людмилой Вербицкой.
— Чушь! Полный бред. Неужели, патологоанатом дал такое заключение?
— Поверьте, Шувалов. У меня достаточно заключений и показаний, чтобы любой суд упек вас за решетку на очень длительный срок.
— Но я не виновен!
— Это самая любимая фраза каждого преступника. Судья пропускает их мимо ушей.
— Вербицкая была фактически мертва, когда я решился на эксперимент.
— Вот, вы уже путаетесь в показаниях. То жива — то мертва. И, пожалуйста, не шумите. Мы все-таки в общественном месте.
Шувалов кинул недовольный взгляд в сторону. Его внимательно изучал насторожившийся охранник. Петровская перешла на доверительный тон.
— Ваша проблема в том, Шувалов, что вы, ученые, думаете, что у вас всё иначе. Но научные труды и звания по большому счету ничего не меняют. Вы такие же люди, как и все. Как этот охранник с чугунной челюстью или девушка на рецепции с приклеенной улыбкой. Любовь и ревность, злость и отчаяние вам тоже не чужды. Отсюда и животное желание расправиться. Только методы вы выбираете позаковырестей.
Антон в бессилии заломил пальцы.
— Что же теперь будет?
— Я потребую вашего ареста, и вас заключат под стражу… — Следователь насладилась реакцией собеседника и отстраненно, словно продолжала совсем другой разговор, с расстановкой отчеканила: — Если… вы… не исчезнете.
Шувалов поднял непонимающий взгляд. Ему показалось, что он ослышался.
— Вы советуете мне сбежать?
23
— Юрий Михайлович, к вам министр! — с порога воскликнула Валентина Федоровна, ворвавшись в кабинет Леонтьева с несвойственной ей прытью. — Уже идет по коридору. Что делать?
После сомнительного инцидента в лаборатории № 7 директор ожидал, что в любой момент его могут вызвать на ковер к начальству. Но то, что высокопоставленный чиновник сам явится в институт, да еще без предупреждения, даже его обескуражило. Однако опытный руководитель быстро собрался.
— Кофе готовь. И не дергайся! — скомандовал Леонтьев, поправляя галстук и застегивая пиджак.
Подтянутый ухоженный министр Гриценко был одногодком шестидесятилетнего Леонтьева, но выглядел моложе, особенно на официальных подретушированных фотографиях. Он стремительно вошел в кабинет, опустил в кресло кожаный портфель и небрежно сбросил туда же элегантное пальто. Выглядел он крайне озабоченным.