Галактика мозга
Шрифт:
— Давай говорить серьезно. Как ты относишься к фигурному катанию?
— Формируете институтскую сборную?
— Бери выше. Тебе же приятно, когда наша страна завоевывает олимпийские медали?
— Вот здесь я точно не смогу помочь. Мама с папой в детстве отправили на факультатив по физике, а не на каток.
— Можешь. Как никто другой. Проблема в следующем. Фигуристка Ирина Новицкая получила травму головы. Обычные методы оказались безуспешными, требуется вмешательство ученых.
— Я вижу перед собой прекрасный образец российского ученого.
Вербицкий выдержал
— Это так. Я тоже. Как говорится, одна голова хорошо, а две лучше. Ты поможешь мне?
— Ты обещал рассказать про фотографию.
— Я расскажу. Но сначала ответь ты. По большому счету речь идет о помощи нашей стране. Ирина Новицкая реальная претендентка на медали.
Шувалов краем уха слышал о травме фигуристки. Время от времени о ее состоянии сообщали центральные телеканалы, которые в режиме нон-стоп смотрели родители-пенсионеры. Ему неприятно было общаться с Вербицким, тем более ему помогать, но разобраться в своих семейных проблемах было гораздо важнее.
— Что с ней?
Борис наклонился и извлек из портфеля объемную зеленую папку.
— Мы уже провели тщательное обследование. Здесь наши данные и врачей из ЦИТО.
— У тебя есть идеи? — спросил Антон, принимая папку.
Вербицкий отрицательно покачал головой.
— В таких случаях грандиозным успехом считается, поставить человека на ноги. А от меня требуют сделать олимпийскую чемпионку.
— Я посмотрю.
— Только прошу тебя, дело срочное. — Вербицкий хлопнул ладонями и опустил взгляд на давно принесенные официанткой тарелки. — Пора браться за второе. Остынет.
— Фотография! — напомнил Антон.
— Угу, — Борис уже жевал. — Ее принесла следователь, Петровская.
— Кому?
— Ольге, на квартиру. Она рассказала, что у следствия новая версия. Ты действительно спасал Люду, и даже спас. Но Репина из-за ревности ее убила.
— Репина? Из-за ревности?
— Ну, да. Она влюблена в тебя, ты тащишься от Люды, вот она и устраняет конкурентку. А фотография — это доказательство, что она своего добилась.
— Чушь! Репина не могла этого сделать!
— Не факт. Пока ты звонил мне, она единственная находилась рядом с моей очнувшейся женой. Почему Люда так быстро скончалась, ведь ты вернул ее из небытия?
— В тот момент я не всё учел. Я допустил ошибку. Я должен объяснить следователю.
— Чего ты добиваешься, Шувалов? — Вербицкий отвлекся от еды и махнул салфеткой по жирным губам. — С тебя сняли обвинения. Теперь в тяжком преступлении обвиняют другого человека. Чего ты хочешь добиться своим упрямством?
— Репина не виновата.
— Да черт с ней, Репиной! Пусть хоть кто-то ответит за то, что Люды больше нет!
— Если и отвечать, то мне!
Шувалов вскочил, подхватил куртку и выбежал из ресторана.
— Папку забыл! — крикнул вдогонку Вербицкий и с досады опрокинул стакан с морсом. Красная густая жидкость впитывалась в пеструю салфетку и темнела.
Возмущение захлестывало Антона. Теперь он понял подоплеку поведения Петровской в последнее время. Следователь намекала, что может изменить свое отношение к нему и помочь. Так вот в чем заключалась ее помощь! Она не отказалась от надуманного обвинения в убийстве, а перенесла всю тяжесть несуществующего преступления на Елену Репину. Она раздула слух об их любовной связи, приплела смертельную ревность Репиной и подсунула Ольге фотографию с ничего ни значащим поцелуем как самое убедительное доказательство. Это подлость! Или полная профессиональная некомпетентность!
Шувалов терпел свалившиеся беды, пока неприятности касались только его. Но обвинять Репину, которая сделала все, чтобы Людмила выжила, он не позволит. Она не виновата. Он втянул ее в эту операцию и готов взять ответственность на себя.
Сверившись с картой, Антон добрался на автомобиле до прокуратуры Москвы. Он хотел немедленно переговорить с Петровской. Ему не терпелось бросить ей в лицо всё, что он думает о ее методах расследования!
Но долгие пререкания в бюро пропусков дали неожиданный результат.
Алла Николаевна Петровская в следственном комитете при прокуратуре не числилась ни в каком качестве.
54
Центральные улицы бились в конвульсиях. Неправильно припаркованные машины, как застарелые тромбы, мешали потоку. Антон Шувалов бесцельно вел автомобиль, на интуитивном уровне выбирая направление, где намечалось хоть какое-нибудь движение. Трогался он с опозданием. Иногда ему сигналили и даже вертели пальцем у виска. Но Антон не замечал неприличных жестов.
«Кто ты такая, Алла Николаевна Петровская? Как ты оказалась на моем пути и чего добиваешься? Ты вечно подчеркивала, что работаешь в прокуратуре, но ни разу не предъявила удостоверения. Ты угрожала арестом, давила на родственников и в то же время давала спасительные советы. Ты делал мне больно, и показывала лекарство от боли. Ты прячешься за скрытым телефонным номером и появляешься, когда захочешь. Какую игру ты ведешь?»
Вопросы требовали немедленных ответов. Пытливый мозг ученого не мог ждать и выбирал кратчайший путь к цели. Чем труднее загадка, тем желаннее победа. Шувалов не боялся опасных экспериментов, поэтому не удивился, когда обнаружил, что подсознательные действия вывели его на нужное направление. Вскоре он подъехал к дому Петровской.
На прошлой неделе она вызвала его сюда в воскресенье. Она объяснила свою прихоть выходным днем, а также тем, что ей претит протоколировать беседу в официальной обстановке. Тогда их разговор больше напоминал встречу старых знакомых, расставшихся из-за досадной ошибки и желающих ее забыть. Перовская забыла о своей должности. Она вела себя как женщина, которая хочет понравиться мужчине и даже его обольстить. Ей удалось продвинуться к намеченной цели. Вечернее платье с разрезом на бедре и глубоким декольте, бокал рубинового вина, манящий взгляд из-под опущенных ресниц, легкие прикосновения, обольстительный голос возымели свое действие на мужчину, измученного воздержанием. Когда Антон понял, что может сорваться, он ушел не оглядываясь.