Галактика мозга
Шрифт:
Юрий Михайлович ожидал увидеть что угодно, но только не это. Сначала он обратил внимание на швейцара отеля в старомодном цилиндре и белых перчатках. Тот любезно распахнул дверцу автомобиля и нечаянно заглянул в футляр. Дежурная улыбка на вышколенном лице служащего сменилась отвисшей челюстью и выпученными от страха глазами.
Профессор перевел взгляд на футляр и разглядел его содержимое. Настала его очередь застыть в немом удивлении.
Внутри, в мягком бархатном углублении, как шикарном маленьком гробу, покоилась человеческая рука, отрезанная выше локтя.
5
Раскачиваясь и переваливаясь с колеса на колесо, «скорая помощь» преодолела проселочные рытвины и выскочила на шоссе.
— У нее нет пульса. Сделайте что-нибудь! — потребовал Антон, видя безжизненное матово-бледное лицо Людмилы.
Врач с сочувствием посмотрел на него, тяжело вздохнул и решился.
— Дефибриллятор! — Плоские электроды с толстыми проводами прижались к грудной клетке девушки. Врач оскалился и кивнул фельдшеру: — Давай!
Щелкнул тумблер, тело девушки дернулось под электрическим разрядом.
— Еще раз! — Последовал новый удар током. Неприятно запахло чем-то жженым. — Еще!
После очередного треска врач присмотрелся к пациентке, снял электроды и равнодушно констатировал:
— Сердце пошло, дыхание поддерживаем.
Антон устало прикрыл глаза и с облегчением протер мокрое лицо. «Мы спасли Люду». Он вынул телефон из джинсов, собираясь позвонить Борису, но натолкнулся на безрадостный оценивающий взгляд врача.
— Что такое? Почему вы так смотрите?
— Вы ее муж?
— Нет. Друг. Коллега.
— Вас зовут…
— Антон.
— Видите ли, Антон. Сердце мы запустили, но девушка без сознания. И все признаки указывают на то… — Врач опустил голову и заботливо подтянул простынь, прикрывая обнаженное тело Людмилы. — Красивая.
— Договаривайте, — ожесточился Шувалов, уже догадываясь, куда клонит осторожный доктор.
— Сколько минут прошло, прежде чем вы ее достали из реки? Минут пять, не меньше. И мы приехали спустя четверть часа. Конечно, вы делали всё, что могли, но… Ее мозг был лишен кислорода достаточно продолжительное время. А это означает, что в нем произошли необратимые последствия.
— Вы считаете, что ее мозг умер?
— К большому сожалению, Антон.
— Нет.
— Достаточно четырех минут без кислорода. То, что мы сейчас наблюдаем: сердце, легкие — это имитация жизни. Главное в организме — мозг! Пока жив мозг — жив и человек. Иначе…
— Я прекрасно знаю это и без вас! — жестко отрезал Шувалов. Он всё понимал, но не мог смириться с очевидным. — Она будет жить? Вы ее спасете?!
Врач не отвечал. Хуже того, он перестал что-либо делать и старательно отводил взгляд.
Спор с доктором вернул Шувалова из хаоса трагического происшествия на профессиональную стезю. Все наши чувства, мысли, ощущения, желания и движения связаны с работой мозга. Если он не функционирует, человек переходит в вегетативное состояние или умирает. Хотя мозг составляет лишь 2,5 % веса тела, к нему постоянно, днем и ночью, поступает 20 % циркулирующей в организме крови и соответственно кислорода. Без кислорода мозг гибнет. Защитный механизм крайне невелик.
Шувалов восемь лет занимался нейронаукой и сейчас отчетливо представлял все процессы, происходящие в подкорке и коре головного мозга девушки. Он знал о них больше любого самого продвинутого врача «скорой помощи». Более того, он знал о мозге человека то, что пока было недоступно никому в мире. И эти знания, не смотря на их трагичность, вселяли надежду.
Врач тайком следил за сопровождающим. Он привык к неадекватной реакции родственников пострадавших. Но на этот раз ни уныния, ни истерики не последовало. В глазах пассажира блестела стальная решимость.
Шувалов вытащил телефон и вызвал своего сотрудника, нейропрограммиста Сергея Задорина.
— Сергей, ты мне нужен. Срочно бросай всё и приезжай в лабораторию! Никаких возражений! Срочно! — Чувствуя недоумение друга, он тихо добавил: — С Людой Вербицкой беда. Я прошу тебя, приезжай. И позвони Елене Марковне. Она нам тоже понадобится.
Шувалов повернулся к врачу и потребовал:
— Сообщите водителю, мы едем в Институт нейронауки.
— Какой институт? Я везу ее в больницу.
Антон схватил врача за грудки и зашипел ему в лицо:
— Для тебя она уже не пациент, а тело. И везешь ты ее не больницу, а в морг. А я хочу Люду спасти!
— Уже поздно.
— Замолчи! Я не отступлюсь, даже если мне потребуется выкинуть всех из машины к чертовой матери! Ты меня понял, Парацельс?
— Я буду жаловаться.
— Мне плевать! Мы едем в Институт нейронауки!
Помимо гнева врач увидел в сузившихся карих глазах спутника непреклонную волю и особый вид отваги. «Этот человек добьется своего», — подумал врач и жестом остановил подавшегося на помощь фельдшера.
— Мы отвезем вас в институт. Только хочу заметить, я гораздо ближе к Парацельсу, чем вы к богу.
6
Губы Хисато Сатори изогнулись в хитрой улыбке, в глазах искрилось торжество. Он привык к непонимающим взглядам тех, кто первый раз видит его бесценный груз, но русские отреагировали еще эмоциональнее. Швейцар замычал и попятился, отгоняя дрожащими руками невидимый злой дух. Профессор сощурился, словно не веря, что перед ним человеческая рука, и брезгливо вывернул толстые губы.
— Что вы привезли? — ужаснулся Леонтьев.
Хисато понял, что пора приступать ко второй части представления.
— Потрогайте. — Японец коснулся руки в футляре и любовно погладил ее. — Как настоясая.
— Как настоящая, — эхом отозвался профессор и встрепенулся: — Что вы имеете в виду?
— Это рука-робот. Чудо японской техники.
— Ах, это всего лишь…
— Точная копия руки господина Танака.
— Кто такой господин Танака?
— Кейджи Танака вице-президент нашей корпорации. Его вертолет упал в горах, и господин Танака потерял обе руки. Но господин Танака отень сильный селовек. Он не хотеть быть инвалид. Наши ученые изготовили два рука-робот: правая и левая. Я привез правая. Мы подсоединяли руку к больсому компьютеру. Она работать хоросо. Рука двигаться и дазе чувствовать: горячо — холодно, остро — гладко. Тут сенсоры. Все сигналы идут на компьютер.