Галактика мозга
Шрифт:
Антон Шувалов с шумом вынырнул, жадно глотнул воздух и снова ушел под воду.
Шестилетний Саша тряс маму за руку, показывал на уплывающий мяч и, заикаясь, твердил:
— М-мама, м-мяч…
Ольга хмурилась, проклиная свое согласие на пикник с Вербицкими. Она же помнила, каким кобелиным взглядом Антон порой смотрел на яркую Людочку, а та, вот же стерва, лукаво подзадоривала его.
Борис Вербицкий топтался в кроссовках у кромки воды и нервно теребил пуговицу рубашки, расстегивая и застегивая ее. Увидев, как Шувалов вынырнул, обнимая подмышки Людмилу, он запричитал:
— Людочка. Что с ней? Она шутит?
Антон пятился, вытаскивая на берег обмякшее женское тело. Тонкие руки девушки безвольно свисали, длинные ноги волочились по траве, с распрямившихся белых волос стекала вода. Антон уложил Людмилу на спину, коснулся пальцами сонной артерии, замер.
— Что с ней? Что? — мямлил Борис.
Шувалов повернул мокрое лицо. Его карие глаза, обычно глубокие и умные, сейчас излучали боль и отчаяние.
— «Скорую» вызывай! — огрызнулся он. — Срочно!
Ольга вздрогнула и прижала к себе притихшего сына. Борис закрутил головой, ощупал карманы, зачем-то снял и вновь одел очки.
— Телефон, телефон, — озабоченно бормотал он.
— На скатерти, рядом с бутылкой! — рявкнул Антон, бесцеремонно копаясь пальцем во рту Людмилы, чтобы расправить язык.
Он запрокинул голову девушки, прижался губами к ее раскрытому рту и шумно выдохнул. Ладони, положенные одна на другую, раз двадцать ритмично надавили на грудь Людмилы. И вновь последовало искусственное дыхание рот в рот.
Саша с испугом наблюдал за неприличными действиями папы. Ольга увела сына к автомобилю. Умом она понимала, что Антон пытается спасти человека, но сердце отказывалось смотреть, как родной любимый мужчина без штанов то и дело прижимается губами к роскошной обнаженной блондинке.
Ольга пихнула хнычущего сына на заднее сиденье автомобиля и склонила голову на крышу машины. Только бы отгородиться от неприятной картины. Она не видела действий мужа, но слышала его тяжелое дыхание и равномерные толчки. Проснувшаяся ревность упрямо рисовала совсем другую сцену между Антоном и Людмилой. Ведь до нее порой доходили гнусные намеки институтских «доброжелательниц».
Как быстро приехала «скорая помощь» никто не мог сказать. Для всех присутствующих плавное течение времени разом свернулось в вязкое болото.
Невозмутимый врач в расстегнутом зеленом халате ощупал девушку и взял у фельдшера протянутый шприц.
— Сейчас мы ей атропинчика, — промурлыкал он, словно приготовил вкусную конфетку. — Кто делал искусственное дыхание? Вы? И массаж сердца? Это хорошо. Хотя… Вы врач?
— Я физик, — устало ответил Антон, — но изучаю организм человека.
— Давайте-ка ее в машину.
— Что с ней? Она дышит? — суетился бледный Вербицкий, пока Антон с фельдшером переносили Людмилу в «скорую».
— Сколько она провела под водой?
— Я не знаю. Я говорил ей, чтобы не ныряла, а она выпила и …
— Сколько? — жестко прервал Бориса врач.
— Несколько минут.
— Три? Пять?
— Я не знаю. Вы ее спасете?
— Вот и я не знаю.
После напряженной работы, неестественно глубокого дыхания и чудовищного волнения у Антона Шувалова колотилось сердце, и кружилась голова. Он как заведенный проделал спасательные процедуры, но из-за собственного учащенного пульса не мог понять, стало ли Людмиле лучше? Когда девушку уложили в «скорую» и подключили к аппарату вентиляции легких, Антон запрыгнул внутрь и заявил:
— Я еду с ней.
Вербицкий с совершенно потерянным видом тоже попытался просунуться, но врач заслонился рукой.
— Только один.
Ольга, едва сдерживая слезы, швырнула мужу джинсы в закрывающиеся двери «скорой». Потрясенный Саша с опаской выглядывал из-за нее.
4
Благодаря выходному дню, путь от аэропорта «Шереметьево» до гостиницы «Националь» занял у аккуратного водителя Леонтьева менее часа. За это время Юрий Михайлович трижды задавал вопрос о цели визита, но Хисато Сатори всякий раз отвечал уклончиво, неизменно прося о встрече с Антоном Шуваловым.
На стоянке отеля перед тем, как выходить из автомобиля, японский гость вновь любезно попросил:
— Увазаемый профессор Леонтьев, мне отень нузно встретиться с доктор Шувалов. Больсое вам спасибо.
Упоминание научных званий в правильном порядке и восточная обходительность, сопровождаемая глубоким поклоном, произвели на директора института благоприятное впечатление.
— Приходите завтра в наш институт. Там и встретимся. Вот моя визитка.
Японец еще раз вежливо поклонился, дал в ответ свою карточку, однако продолжал настаивать.
— Я хотеть сегодня поговорить с доктор Шувалов. Я хотеть приглашать вас и доктор Шувалов в ресторан.
— Ресторан — это правильно, — согласился директор, любивший вкусно поесть, — но по воскресеньям у сотрудников могут быть свои планы на вечер.
Растерянное лицо японца превратилось в выразительную маску одной большой Просьбы. Взрослый мужчина выглядел настолько трогательно, что Юрий Михайлович сжалился, набрал повторный вызов на телефоне, вытянул руку и продемонстрировал зарубежному гостю длинные безответные гудки. Японец внимательно смотрел на дисплей мобильного телефона, запоминая вызываемый номер.
Дождавшись окончания связи, Леонтьев неожиданно вспылил:
— Да что за спешка такая! Вы мне можете объяснить?
Хисато Сатори по достоинству оценил недовольство влиятельного господина. Его лицо в миг стало серьезным, и он загадочно произнес:
— Сейчас вы сами всё увидите.
Он развернул необычный футляр замками к Леонтьеву и бережно выровнял на коленях длинную жестянку. Мягко щелкнули металлические зажимы. Выпуклая крышка медленно поднялась.
— Вот она, — с восхищенным придыханием произнес Сатори.