Галактика Сенситивов 1(Си)
Шрифт:
— Мастер Лорикен, скажи мне, а может ли твой меч так же легко разрубить шкуру барса? Она у него такая толстенная и крепкая, словно хорошая сардусская кираса.
Неопределенно пожав плечами, я ответил:
— Ну, и почему я не могу попробовать этого? Мастер Хальрик, ты предлагаешь мне сразиться с барсом? Я готов.
Хальрик от возмущения даже замахал руками и завопил:
— Что ты, что ты, мастер Лорикен, конечно же нет! Просто я имел ввиду невыделанную шкуру барса. Это же надо, придумать такую глупость, выйти на барса с мечом. Не ожидал я услышать от тебя таких опрометчивых слов.
Тут я не выдержал и хмуро проворчал.
— Ставлю сто тысяч золотых роантов против десяти тарсов, что
Мастер Хальрик сделал вид, будто он не слышал моих слов и велел охотникам принести выбракованную шкуру барса. Пока охотники выполняли его приказ, мы выпили ещё по одному кубку вина. С заданием, которое предложил мне выполнить Хальрик, я решил справиться с помощью меча Реда Милза, чтобы ни Хальрик, ни его охотники не думали потом, что мой меч какой-то особенный. Когда охотники приволокли шкуру барса, из-за оплошности распавшуюся вдоль хребта на две части и потому забракованную мастерами-кожевниками, я немедленно поднялся со своего места и во весь голос объявил о своем решении во всеуслышание, направляясь к Редрику Милзу и заявляя громком голосом:
— Господа охотники, здесь находится капитан Милз, на шхуне которого мы прибыли на остров Равел. Капитан получил в подарок от господина Арлансо такие же меч, как и мои собственные. Для того, чтобы наши мечи не вызывали у вас никаких сомнения, я прошу капитана Милза одолжить мне его меч всего на один единственный удар. Все мечи, выкованные моим отцом и мною, одинаковы, словно братья-близнецы.
Ред Милз передал мне большой меч и я тотчас отдал распоряжение двум охотникам, как им установить шкуру. Они поставили ее стоймя на кончики своих сапог, чтобы между нижним, ровным краем шкуры и каменными плитами был зазор сантиметра в четыре. Подойдя поближе, я с силой попинал шкуру ногой, отчего та загрохотала, словно медная ванна в нашем номере. Похоже, что она и впрямь была чертовски крепкой и рубить её нужно, вкладывая в удар всю свою силу, чего я никогда не делал в ускоряемых мирах при контактах с туземцами, боясь вызвать подозрение своими сверхъестественными физическими возможностями. Отойдя на метр от шкуры, я велел охотникам держать её покрепче и взялся за рукоять меча двумя руками, отведя её к правому плечу и держа локти параллельно земле. Глубоко вздохнув, я медленно выдохнул воздух и закрыл глаза, концентрируя всё свое внимание на предстоящем ударе. Так же медленно я отвел меч почти за спину и затем, в стремительном поклоне, нанёс быстрый, разящий удар по шкуре, как по живому барсу.
Сталь клинка возмущенно взвизгнула, преодолевая сопротивление толстой, двухсантиметровой кожи, ссохшейся в плотную, почти костяную, массу. Меч остановился буквально в паре сантиметрах от каменной мостовой, а я замер, прогнувшись. Охотники стояли с ухмыляющимися лицами, не веря в то, что я выполнил свою работу. Одарив их возмущенным взглядом, я немедленно поднял меч, вложил его в ножны и, разворачиваясь, мимоходом лягнул шкуру пяткой. Тут-то она с грохотом и развалилась на две части, рассеч1нная ударом немного наискосок.
Вернув меч Реду Милзу, я велел приставить больший кусок шкуры стоймя к спинке стула и, кивнув Хальрику, взял большой и малый синие мечи. В отличие от старшины охотников, начитавшегося галанских сказок, я вовсе не боялся этих мечей и с удовольствием стал ими жонглировать, перехватывая из руки в руку, подбрасывая в воздух, закручивая в синие, сверкающие круги. У этих клинков имелась ещё одна дивная особенность, когда ими жонглировали с большой скоростью, они начинал петь, издавая не пошлый свист, а именно громкие, напевные звуки. Это, почему-то, привело публику, присутствующую на моём представлении, в ужас. Моё же сердце, наоборот, пело вместе с мечами и я, подпрыгивая и пританцовывая, стал наносить ими по обрубку
— Ну, как, мастер Хальрик, неплохо для старикашки?
Поглаживая футляр, старшина охотников, потупив взгляд, спросил меня неожиданно робким голосом:
— Мастер Лорикен, твоего господина не оскорбит такая цена, одна шкура барса, прекрасно выделанная и отороченная шелковой тесьмой, за пять ваших мечей? Поверьте мне, это неплохая цена мастер Лорикен.
— Мастер Хальрик, я даже не стану с тобой торговаться и приму ту цену, которую ты назначишь, но учти у меня семьсот тридцать мечей на борту "Южной принцессы". Так что тебе придется выложить сто сорок шесть шкур, право же, мастер Хальрик, я вовсе не хочу тебя грабить и ты можешь сбавить цену на мои мечи, хотя новых уже не появится никогда.
Хальрик после моих слов заметно повеселел.
— Будь спокоен, мастер Лорикен, это не грабёж, а вполне честная и обоюдовыгодная сделка. Ну, что, приступим к отбору мехов, мастер Лорикен?
Его слова почему-то очень развеселили меня и я позволил себе пошутить:
— Мастер Хальрик, разреши мне дать тебе один совет, вели своим людям начать брать меха с краю и тащить все подряд, я всё равно ничего в этом деле не понимаю, хотя, признаюсь честно, изумительнее их нет ничего на свете и прекраснее этих мехов, кроме разве что женщины Галана.
По моей просьбе капитан Милз послал своих моряков в порт, чтобы те немедленно доставили дорканские клинки на пушной рынок. Так, с опозданием на полтора часа, торги всё-таки начались и это был самый большой суточный объем продаж за последние семьдесят лет. Такой партии мехов еще не попадало ни в одни руки. Перекупщики, узнав о параметрах моей сделки, только что не рвали волос на голове, а так было все и проклятья в адрес Хальрика за то, что он пошел на эту сделку, в мой адрес за то, что я вообще здесь появился и даже в адрес капитана Милза за то, что он не попал в шторм и так далее вплоть до моих предков до десятого колена. В конце концов их вопли надоели не только мне, но и Хальрику, он слегка повел бровью и охотники быстро выставили всех недовольных прочь с пушного рынка.
С "Южной принцессы" доставили, наконец, дорканские мечи и моряки стали выкладывать их на каменные плиты столов. Охотники же стали выносить изумрудно-зелёные шкуры, самая маленькая из которых имела в длину не менее пяти метров, а самые большие достигали в длину шести с половиной метров. У меня даже создалось такое впечатление, что пушная площадь поросла яркой, изумрудно-зелёной травой. Охотники, после того, как очередная шкура предъявлялась мне для осмотра, сноровисто скатывали её и упаковывали, сначала в плотную белую ткань, потом в промасленную бумагу и уж затем в просмоленный брезент.
Все шкуры тщательно осмотрели купцы, добровольно вызвавшимися мне помочь. Когда с этим было покончено, со скрипом распахнулись здоровенные ворота дома охотников. Хальрик хитро ухмыльнулся и подмигнул мне своим плутоватым, голубым, в лучах Обелайра, глазом и жестом предложил повернуться к воротам. Там двигалась, какая-то торжественная процессия. Когда те, кто находился поближе к воротам, увидели идущих охотников, раздался неистовый, истерический вопль. Один из купцов упал на колени и стал исступленно стучать лбом по каменной мостовой, другой по-бабьи всплеснул руками и рухнул навзничь в обморок, а ещё один бедолага и вовсе завертелся на месте волчком. В общем массовый психоз поразил всех, за исключением Хальрика и его охотников.