Галатея
Шрифт:
— Я завтра на дежурстве, — ответил Матвей.
— Вот поэтому тебе и представится шанс.
И обещанный шанс представился.
Старый добрый погибший друг уже сидел на подоконнике в туалете, когда Матвей плотно закрыл за собой дверь.
— Ты звал меня? — спросил Витя.
— Мы спасли ее, — ответил Мохов. — Конкретнее, Гарин.
— Вот как? — Горохов потер подбородок. — Молодец, Виктор Петрович. Князь будет ему обязан. И что?
Матвей
— Она дала адрес дачи твоего друга.
— Она сообщила адрес «Полночи»? — быстро спросил Витя.
— Она сообщила его мне, — успокоил Мохов. — Через десять минут у нее сотрут память. Выборочно это делать пока не умеют, поэтому будут стерты события последних нескольких лет. Так что «Полночь» ничего никогда не узнает.
— Должностное преступление, — усмехнулся Витька.
Матвей махнул рукой.
— Меня беспокоит другое, — озабоченно произнес он. — Вполне возможно, Таня рассказала о доме людям Немченко.
— Возможно?
— Ее же пытали.
Горохов поднял глаза к потолку.
— Неожиданное осложнение, — произнес он. — И как нам спасти нашего друга?
— Ты же говорил, он людей оживлять умеет, — напомнил Матвей — А я тебе как-то рассказывал о тайном захоронении «Полночи».
— И что?
— Там такие орлы лежат — никакой Немченко не справится. Ты помнишь список?
— А это прекрасная мысль, — помолчав, сказал Витя. — Свежая и оригинальная. Ты, Мотя, — молодец, — он поднялся с подоконника. — Только что ты заработал новые бонусы у Князя Тьмы. И, кстати, очистил от боли разум невинной души.
Часть третья
Тьма возрождения
Агамемнон Рождественский
Они возились с телом почти до утра.
В три часа замотанный Агамемнон опрокинул кювету и чуть не наступил на добытый такими мучениями мозг существа. Тензор успел поймать его за ногу.
— Иди спать, — приказал он. — На сегодня хватит.
Агамемнон кивнул, сдирая с себя измазанный в зеленой крови халат. Неуверенными шагами поднялся в гостиную.
Андрей Симонов, свернувшись калачиком, спал на диване у камина. При появлении Агамемнона он поднял голову.
— Все? — спросил он, словно и не спал вовсе.
— Да, — облегченно кивнул Агамемнон, падая на край дивана. — Умаялся.
— Выпить хочешь?
— Ага.
Андрей легко поднялся.
У темного бара зазвенело стекло,
— Почему ты вызвался? — помолчав, спросил Андрей.
— Потому что ты не смог.
— С детства боюсь крови, — признался Симонов. — Но все же, почему?
— Видишь ли, — ответил, подумав, Агамемнон, расслабленно глядя на потрескивающий огонь в камине. — Большая любовь в наше время — редкость. Ромео и Джульетты раздавлены бытом, добычей денег и квартирным вопросом.
— Мы — нет.
— Вы — нет, — кивнул Агамемнон.
Андрей долго смотрел на огонь.
— Ты думаешь, у нас с Наташей большая любовь? — наконец, спросил он. Словно сам себя спрашивал.
«Отвечать, нет?» — подумал Агамемнон. У него не осталось сил на дилеммы.
— По крайней мере, с твоей стороны, — сказал он.
— Я не могу без нее жить, — просто сказал Андрей. — Ощущение немыслимой потери, которое существует буквально на физическом уровне. Любовь ли это? Не знаю. На ее похоронах мне стало трудно дышать. Я чуть не упал в ее могилу, так было плохо. Мне и теперь бывает плохо, но я отыскал способ не задохнуться. Воспоминания, понимаешь? Я принимаюсь вспоминать ее — и отпускает. У тебя так когда-нибудь было?
— Нет, — ответил Агамемнон с искренним сожалением. — У меня вообще со слабым полом как-то не клеится.
— А у меня клеилось, — тихо кивнул Андрей, глядя на огонь. — До Наташи. А сейчас я ни о ком, кроме нее, даже думать не могу. Может быть это болезнь?
— Может, — пожал плечами Агамемнон и допил виски. — Завидую тебе, если честно. Пережить такое сильное чувство не каждому дано. Ты счастливый человек, Андрюха. Наверное, самый счастливый из всех, кого я знаю.
— Я буду счастливым, — ответил Симонов, принимая у него пустой стакан. — В тот момент, когда Тензор поднимет ее из могилы.
Сон получился коротким. Вначале его мучили удушливые кошмары, а потом на пороге комнаты возник Тензор и коротко бросил:
— Подъем.
Агамемнон сел на кровати. Он нашел тапочки и накинул халат.
На большом столе в гостиной была разложена какая-то карта. Вокруг нее уже стояли заспанные Гриша с Андреем. Когда Агамемнон спустился вниз по лестнице, Тензор им что-то рассказывал, водя пальцем по карте. Оба внимали.
— А я не хочу на кладбище, — донеслось до Агамемнона. — Не хочу и не поеду.