"Галерея абсурда" Мемуары старой тетради
Шрифт:
«Спасите!»
«Живи, поскуда!
«Волька, займи место!»
«Возлюби ближнего! Кого именно?» и
«Пчел вон!»
Так закричали.
– Скандал! Просто – невероятно!
– Тогда же услышалась песня – «Водопад». Время было – половина второго: «Брезжит от нас в высоте вдалеке, уходящий от нас в высоте, в глубине …», и – подробное описание воды. Пел Василимон Мумкин. Кристельник Куст тоже сразу появился, и тоже – двоякий. Начал было повторяться в радужном стекле ресторана, затем еще раз повторился, но уже на дворе в дровах, затем в третий раз – с Мумкиным. Так и повторялся. И где только ни был! И дальше события начали развиваться таким образом.
На Обхоженной, в этот момент, произошел другой инцидент. Монторана Хахлмана шла по дороге – смотрит – железный люк лежит.
– Это не та Монтарана Хохлимана, которая...
– Нет – не та. Не перебивайте. Открыв люк,
– Да, объясните, пожалуйста. Я в этой арифметике мало что смыслю. Мне объясняли, да я не понял. Какая такая – арифметика?
4
– Пришла, например, Машмотита, будто ее ждали – в капроне. Села, посмотрела – вчера. Посмотрела направо, посмотрела налево – все поняла – собрание. Все намного проще оказывается! Говорите после о каких-то законах! Этот «вопрос» из одних и тех же счетных палат, можно сказать, задействован, можно сказать, в одних арифметических гекзаметрах. И потому, в полной точности счета и без заискивания перед цифрами, можно полностью увериться – «о четырех ли столбах разговор или их пять?» После чего любая гипотеза – невинная пастораль. Потому, как «есть» всего только две стороны – налево и направо, и два ведра. Третья сторона – лишняя. Смотрите сами: пришла Машмотита в залу, посмотрела налево, посмотрела направо, все поняла – «собрание».
Если знаете, и если читали, в последней работе Римкостана Тобона о разности ассоциативных форматов действительности, дается точное определение этой закономерности. Существует некое точечное видение объектов в субъективном взгляде на вещи (и независимо от того, какие это вещи и где находятся), и существует особая форма восприятия окружающего мира посредством определенных и предписанных правил. Исполнение данных правил обеспечивает «правильное» видение объектов именно в субъективном взгляде и таким образом высвобождает индивидуума от посторонних вмешательств в поле его зрения посторонних и не идущих к делу, а, следовательно, ложных подробностей действительности, и таким образом пропадает у него желание вертеть головой в «разные» стороны. То есть, сосредотачивая взгляд на определенных предметах (будь то камень в темной подворотне или пролили молоко), каждый «мус» в отдельности от общей фактической приближенности к месту события, вынужден обобщать левостороннее движение с правосторонним, вследствие чего, все то, что обоняет нос и видит глаз, охарактеризовывается в единый, многофункциональный и целостный организм, в некую «общую» «всеобъемлющую» картину происходящего, вследствие чего общая картина происходящего фокусируется только на объектах по левую и по правую сторону от мыска и ни на чем более. Все остальное, что проносится мимо при повороте от одной точки наблюдения за объектом к другой, подразумевает под собой второстепенную значимость и является придаточным, ассоциативным фрагментом общей картины происходящего, поскольку все то, что видимо «мгновенно» не имеет под собой достаточно оснований существовать в «настоящей», «целостной» реальности, и потому не может являться «значимым» и «действительным» по самому факту данного отображения. В свою очередь, будь то предмет или какая-нибудь иная форма отображения действительности, если не несут в себе определенных качеств для данного условия их восприятия, так же не могу считаться действительно существующими.
Здесь же Римкостан Тобон высказывает и свое предположение об эволюции данного положения. Если случается так, что организм стремится к некоей целостности посредством избавления от подробностей и сосредотачивает свой взгляд в силу предписанных правил, то единственно возможным результатом данной закономерности во взглядах, вполне может и имеет все основания быть «прогрессивный ментальный паралич конечностей (до состояния шоковой ремиссии в сторону телепортации), где двух сторон станет не обязательно». Тогда мы вынуждены будем утверждать, что сторона – одна...
И все это я могу преподнести вам со всем уважением. Небольшой томик из научной библиотеки обшей Карл Марл Шабировой Ассоциации «Новых Переименований», издание «Шлепок и Туня» за 1212213343 год. У меня есть в двух экземплярах.
И вот давайте теперь мы постараемся сами, простыми словами, разобрать симптоматику данного утверждения, так сказать, симметрично, без резни на площади, и определить суть данных утверждений в прямом виде. Копеечный кашемир, в сущности. Но для этого (для более пространного понимания), отвлечемся на другой постулат в, так называемой, цифровой закономерности, и увидим, что в цифрах, при определенных связях, выходит еще проще. Пример такой. Сами судите.
5
– В пересечении Римидиндонского тупика (едут сани не туда), если сложить его от стены до стены и начать смотреть теоретически – вроде 4 стороны видно. Но если сложить без предубеждения складывать и, как всегда «черти знают что черти знают с чем», то выходит другая хурма. Насчитаем и в самой точности расчета и в самой приблизительности, как в единстве. Допустим: «два плюс два и плюс семь равно пятьсот шестьдесят пять» (2+ 2 + 7 = 565). Почему? Теперь отройте Кусимов на Цусимов сдвиг, а там числовой словарь, и взгляните на его прелести и градусы. В градусниках оно еще точнее выходит. Судите сами…
Мало того, если идти дальше, и попробовать не останавливаться на пути, тогда ведь только «два» (2) может остаться! Опять – почему? Проговоримся. Возьмем, к примеру, такой эпизод: Валисас Валундрик, допустим, идет по Замащенной, и встречает по дороге идущую навстречу Монку Спирдячную и идет с ней рядом. Так? Дальше, в гуще веток на улице, а точнее на пересечении со зданием первым на Сервяжной (дом без стен), к ним подходят Монторана Хахлимана и Клипта Хривная. Так? Только, предположим, что «так» – согласитесь. Куськин и Федор Ихотон и такие же пять суслопарые морды, присоединяются к ним публично и рамбулярно по касательной слева, и пусть мы это тоже себе – предположим. И чего тут думать? Дальше толпой идут себе, куда глаза глядят, и пусть не далеко идут, хотя путь не близкий. День то – плоский и не замешивается. Доходят они, предположим, до Та площади, а там – велосипедный марафон. Вот вам и – «пятьсот шестьдесят пять» (565)! Но предположить только, что конь-Мартрадор, идя вслед за Валисасом, уперся и стал, и став, стал, в том числе, глядеть на Монку, а та на него – чтобы тогда вышло? Тогда вышло бы, что конь Мартрадор сказал «иго-го», и все «те», кто теперь присоединился – мимо прошли бы и никаких велосипедов! И вот этот «простой счет», на мой взгляд, по свежести мысли, лучше сложного. Судите сами. Сложный не такой.
Вернемся. Поняли?
6
– Вот теперь все стало ясно и очень обстоятельно. Спасибо. И, правда, – то же мне – философ! Куда уж понятнее!
– Чаю хотите? У меня вкусный есть, без ржавчины, из старой ботиночной коробки. Вольтарамский принес. У него нынче именины, вот он всем и носит. Знаете еще одну историю, параллельно этой? Гости вчера прилетали, в заштатный момент. У них галоши прямо на голове, потому гордые. У вас, смотрю, тоже гвоздь вылез. У них побывали?
– У них.
– Смотрите. Я вчера немножко загнул свой гвоздь на целых 45 градусов. Вбок. И вроде, как видите, ничего – незаметно. И смотреть на него – одно удовольствие. Или – два? У меня – одно удовольствие. А, вообще то, я не люблю чаепитий. Сидишь себе, пьешь и ничего больше не делаешь. Пустое занятие. А тут кто-нибудь прихлебывает рядом. Дует. Или анекдот слыхали? Как то собрались всем собранием идти зиму встречать. Ну, скажите, – зачем ее надо ходить встречать, когда она, к тому же, не всегда придти может? Следовательно, и не встретишь никого. Но – пошли. Идут, значит, зиму встречать с бубном, а навстречу идет такая же многочисленная процессия с торбой, только что проводившая весну. Как думаете – «что» процессуально вышло? До драки дошло.