Галерея «Максим»
Шрифт:
– Да что ты с ней сюси-пуси разводишь?! – заорал Яр и вырвал у него трубку. – Анька, слышишь? Не вздумай в ментовку пожаловаться! Если ты никому не расскажешь и забудешь, то и мы тоже забудем. А если хоть одна живая душа узнает о том, что произошло, тебе не поздоровится, поняла? И еще как не поздоровится! Пожалеешь, что на свет родилась!
И, не дождавшись никакой реакции, нажал на отбой.
– Зря ты с ней так, – пробурчал Макс, глядя себе под ноги.
– Да ладно тебе! Может, ей еще и понравилось, – усмехнулся Яр.
После чего они, не попрощавшись,
Дома никого не оказалось, и Макс был несказанно рад этому – разговаривать сейчас с кем-то он был просто не в силах. Прошел в свою комнату и, не раздеваясь, упал на кровать. Единственным его желанием сейчас было забыться крепким сном. Как можно крепче. А проснувшись, понять, что ничего этого не было, не было, не было…
О том, что произошло, Илья узнал только дома. Он прилетел под утро и из автомата в аэропорту несколько раз пытался дозвониться до жены, но тщетно – к домашнему телефону она не подходила, а мобильный был беспросветно занят. В дороге Илья весь извелся, какие только предположения не лезли в голову… Что могло случиться, в чем ребенка обвиняют? Наверняка сцепился с кем-то по пьянке… А может, на него напали хулиганы, он защищался, а арестовали всех вместе? Или Максима как-то подставили… А может, не дай господи, наркотики?.. Когда Илья наконец добрался из Шереметьева к себе на Басманную, было уже совсем светло.
– Алла! Ты тут? Где вы? Где Максим? – крикнул он с порога.
Никто ему не ответил.
Наскоро разувшись, Илья бросился в спальню – там горел свет. Алла спала одетая – поверх покрывала, свернувшись калачиком на краю кровати. Услышав его шаги, она тут же подскочила.
– Алла, что случилось? – Илья подбежал к ней. – Он цел? Его не ранили, не избили? С ним все в порядке?
Она утвердительно кивнула, с трудом приходя в себя.
– Они пришли вечером, – подавляя слезный ком в горле, начала Алла, – Максимка уже дома был, я ванну принять собиралась… И тут звонок в дверь. «Откройте, милиция!» Открываю – там двое в штатском и с ними наш участковый. Говорят: «Емельянов Максим Ильич дома?» Я говорю: «Да, а что случилось?» А они: «Мы его задерживаем». А Максимка вышел, только посмотрел на них, даже не сказал ничего… Кроссовки надел, куртку накинул и говорит: «Я готов». Они его и увели-и-и, – последние слова перешли в рыдания.
– Они сказали, в чем его обвиняют? – настаивал Илья.
– Сказали… Но это бред какой-то, Илюша! Какое-то групповое изнасилование, какое-то самоубийство! Они еще какие-то статьи называли, кажется, сто десятая и сто семнадцатая…
Илья стоял, как громом пораженный.
– Изнасилование? Убийство? – еле выговорил он.
– Самоубийство, – поправила Алла. – Я тоже ничего не понимаю! Они же ничего не объяснили, просто увели – и все! Илья, надо что-то делать!
Тело вдруг стало тяжелым, точно его налили свинцом. Илья присел на кровать. Больно кольнуло сердце, стало не хватать воздуха, перед глазами все поплыло. Голос Аллы слышался как будто издалека:
– Я папе звонила, он меня с адвокатом связал… Тот обещал все узнать и встретиться со мной где-то в обед… А ты Буковскому позвони! Пусть использует свои связи, пусть сделает так, чтобы Макса отпустили…
– Подожди, Алла. – Илья энергично потер ладонью грудь, вроде бы стало полегче. – Сначала надо разобраться, понять, что произошло, в чем его обвиняют…
– Вот пусть Буковский и узнает!
– Ну, хорошо, будь по-твоему.
Илья оглянулся в поисках телефонной трубки. На этот раз она обнаружилась быстро – валялась тут же, в ногах кровати. Он набрал номер Славки.
– Олечка, привет. Извини, что разбудил. А, ну тогда хорошо. Дай мне Славу, пожалуйста. Уже? Понятно. Тогда пока. – Повесил трубку и сообщил Алле: – Оля говорит, что Слава уже уехал. Хотя, судя по ее тону, может быть, что и не ночевал дома.
– Вот черт! – в сердцах выкрикнула Алла. – На мобильный звони!
Он попробовал, но попытка оказалась неудачной. Сотовый у Буковского не отвечал.
– Я потом на работу ему позвоню, – пообещал Илья, кинув взгляд на часы. – Когда доедет. Сейчас он, скорее всего, в дороге.
– Я вот одного не понимаю, – произнесла после долгой паузы Алла – Как они могут так ошибаться? Арестовывать ни в чем не повинных людей! Я поговорю с адвокатом, мы на этих милиционеров в суд подадим! Их самих в тюрьму посадить надо!
– Дай бог, чтобы это оказалось так… – отвечал Илья. Говорить было трудно, сердце все еще сильно ныло.
– Чтобы их посадили?
– Чтобы Макса арестовали по ошибке. Чтобы выяснилось, что он действительно никак не причастен к этой истории…
Глаза Аллы расширились от удивления:
– Илья, что ты несешь! Это же твой сын! Сын, понимаешь? Как ты можешь думать, что он в чем-то виноват? В чем ты его подозреваешь?
– Не кричи, – попросил ее муж. – Ни в чем я Макса не подозреваю. И очень надеюсь, что все обойдется… Давай сделаем так: я сейчас поеду в милицию, найду следователя, который ведет это дело, и поговорю с ним. А ты немного поспи, ты же, наверное, за всю ночь глаз не сомкнула.
– Что ты, как я могу спать, когда ребенок в тюрьме? – возразила Алла, но оказалась не права. После ухода мужа она снова прилегла на минутку – и точно в яму провалилась. Проснулась лишь в полдень – и то потому, что ее разбудил звонок адвоката, который назначил ей встречу через час в своем офисе на Сретенке.
– Боюсь, Алла Анатольевна, порадовать мне вас нечем, – сообщил сухонький пожилой адвокат, звавшийся Яковом Марковичем. – История с вашим сыном вышла крайне неприятная. Я бы даже сказал – прескверная.
– Что такое? – тревожно спросила Алла. На эту встречу она надела эффектный красно-черный костюм и такие же туфли на высоких каблуках, надушилась туалетной водой с ароматом сандалового дерева. Под расстегнутым пиджаком виднелся открытый обтягивающий топ, который, как она надеялась, будет поневоле притягивать взгляд. Но адвоката мало волновала ее сексуальная привлекательность.