Галерея римских императриц
Шрифт:
Предисловие
Данная книга является дополнением «Галереи римских императоров». В ней представлены судьбы всех жен римских императоров от Августа до Феодосия Великого включительно, то есть от создания империи как новой формы общественного устройства до 395 г., когда эта империя распалась на две части – западную и восточную. При таком подходе первой императрицей является Ливия, а последней – Галла. Однако для полноты картины в галерее представлены жены, с которыми будущие правители сочетались браком до своего вступления на трон – то есть тогда, когда многие из них даже не помышляли о пурпурной тоге императора. Именно по этой причине «Галерея римских императриц» начинается не с Ливии, формально первой императрицы в истории Рима, а значит, и всей Европы, а с почти забытой еще в древние времена Клавдии, которая была женой Октавиана, будущего императора Августа, в самом начале его политической карьеры. В виде исключения отражены в «Галерее» и судьбы женщин, которые, по всей вероятности, были лишь любовницами властителей, но связь с ними имела продолжительный характер и оказала влияние на исторические события – таковы, к примеру, Марция – любовница императора Коммода, или Елена – тоже, по-видимому, лишь любовница
В названии каждого раздела дано имя императрицы (в форме, принятой в русской языковой традиции). В краткой заметке, помещенной под названием, дается полное имя императрицы в латинском написании, а также имя и годы правления императора, женой которого (и которой по счету) она являлась, приблизительные даты свадьбы и развода (если таковой имел место), годы жизни, количество детей, а также информация о том, имела ли она официальный титул августы.
Для правильного понимания как этих данных, так и иных фактов и понятий, о которых идет речь в повествовании, необходимы некоторые пояснения в трех основных областях – это римская система имен и фамилий, римское понимание института брака, сущность и форма самой римской империи. Все они отличны от ставших привычных нам норм и традиций.
Типичное римское полное мужское имя состояло из трех элементов: личного имени (praenomen), родового имени (gentilicium) и семейного прозвища (cognomen). То есть Гай – имя, Юлий – название рода, Цезарь – прозвище данного семейства. Идентичным образом строятся и имена Публий Корнелий Сципион, Марк Туллий Цицерон, Публий Овидий Назон. Появлялись также дополнительные прозвища – к примеру, Азиатский или Африканский, связанные с тем, что их обладатели одерживали победы в этих местах. Бывало и так, что в одном имени объединялись прозвища разных семейств и разных людей. Но также встречаются и имена из двух элементов – такие как Марк Антоний. Римские семейные прозвища изначально были кличками, как это часто бывает в деревнях, и это не удивительно – ведь римское общество первоначально было сельским. Например, Назон – Носач, Брут – Тупица. Если же говорить об именах, то их набор был ограничен, и в семьях они традиционно повторялись. Чаще всего встречались имена Авл, Гай, Гней, Луций, Марк, Публий, Квинт, Секст, Тиберий, Тит. Из женских имен в пример можно привести такие как Гая, Фауста, Луция, Публия, а также порядковые – Прима, Секунда, Терция, Кварта, Квинта, которые, кстати, вовсе не означали порядка рождения – они, так же как и прозвища, чаще всего наследовались от матери или бабки. Однако в конце республики и в период существования империи, то есть в тот период, который описывается в «Галерее», женские имена практически вышли из употребления – по крайней мере, в высших сферах. При этом функцию личных имен стали выполнять родовые имена. К примеру, дочь Гая Юлия Цезаря звали Юлией, дочь Марка Антония – Антонией, а Тиберия Клавдия – Клавдией. Если в семье было несколько девочек, к имени старшей прибавляли Major (Старшая), а младшей – Minor (Младшая). Использовались также прозвища, заимствованные от предков, как по мужской линии, так и по женской. Так, дочь Тита Оллия должна была бы зваться по отцу Оллией, но она взяла родовое имя и прозвище матери, Поппеи Сабины, чей род был куда более знатным. И поэтому в историю жена Нерона вошла не как Оллия, а как Поппея Сабина.
В течение длительного времени царила также мода на расширение женских имен путем обогащения их именами и прозвищами предшествующих поколений, бабок и прабабок. Анния Аврелия Галерия Луцилла звучит еще вполне терпимо, но бывали имена и значительно длиннее. Разумеется, на практике в повседневной жизни пользовались лишь одним именем, так что в приведенном выше случае женщину называли Луциллой.
Следует также напомнить, что со времен победы христианства и до наших дней старые римские родовые имена повсеместно функционируют как мужские и женские имена. Отсюда Юлий и Юлия, Эмиль и Эмилия, Клавдий и Клавдия, Антоний и Антония.
Очень важно и показательно то, что, в отличие от наших традиций и обычаев, римлянка, выходя замуж, не меняла ни своего личного имени, ни родового. Иногда в виде пояснения следовало дополнение к имени: Ливия Августа – то есть Ливия, жена Августа, или Плотина Траяни – Плотина, жена Траяна.
Тот факт, что замужняя римлянка продолжала носить свое родовое имя, во многом символичен. Женщина, выходя замуж, хотя формально и переходила из-под власти отца под власть мужа, и до, и после замужества имела значительную самостоятельность. Это следовало из самой сущности римского брака, который представлял собой добровольный союз двоих (самих молодых или их родителей, если молодые оставались под их властью), соответствующих определенным условиям (возраст, гражданство, принадлежность к определенному сословию, не слишком близкая степень родства) и по обоюдной договоренности принявших решение о постоянном совместном проживании: Consensus facit nuptias – для заключения брака необходимо обоюдное согласие. Брачный союз нигде не регистрировался и не заверялся – ни чиновниками, ни жрецами в храмах. Римский брак был институтом частно-общественным, а не бюрократическим. Конечно, проводились традиционные свадебные церемонии, приносились жертвы богам, были гости и свидетели, торжественно соединялись правые руки, произносилась красивая традиционная формула Ubi tu Gaius, ibi ego Gaia, невесту с песнопениями провожали к дому жениха, который торжественно переносил ее через порог на руках, а самое главное – заключали имущественное соглашение. Но все это имело второстепенное значение. Необходимым и достаточным для брака было лишь обоюдное желание сторон состоять в нем, то есть affectio maritalis. Есть желание – есть брак. Если же желание сохранять брак хотя бы у одной из сторон исчезает, семья разрушается и наступает развод. И тут тоже, как и при заключении брака, не требовалось никакого судебного процесса или расторжения в храме, не надо было обращаться ни в какие инстанции. Достаточно было устного или письменного заявления, причем причина расторжения брака значения не имела, хотя достаточно часто таковой объявлялось бесплодие, несходство характеров, тяжелый характер супруга или супруги, подозрения в измене. Принцип полной свободы в этой сфере наиболее кратко и ясно сформулирован в конституции императора Александра Севера от 223 г.: Libera matrimonia esse antiquitus placuit – с давних времен супружество признается свободным союзом. И даже особенно торжественная старинная свадебная церемония, именуемая farreato, при разводе отменялась объявлением disfarreato.
Чтобы не оставалось никаких недопониманий, стоит добавить, что знаменитые законы о браке, принятые императором Августом (вполне возможно, под влиянием его жены Ливии), совершенно не изменили ни принципов, ни сущности, ни характера данного института. В них прежде всего оговаривалось, кто может вступать в брачные союзы. Законы эти давали определенные привилегии супругам, и прежде всего тем, у кого были дети, накладывая, в свою очередь, определенные финансовые и юридические ограничения на тех, кто пребывал в безбрачии и детей не имел. Эти же законы регулировали вопрос о том, что следует делать при обнаружении супружеской измены и каковы могут быть наказания за это. Говоря современным языком, эти законы носили просемейный характер, но самого института брака не затрагивали. Как и иные благие намерения, эти, стремящиеся слишком глубоко проникнуть в личную жизнь гражданина, законы почти не имели практического значения.
Первый известный нам развод (о нем сохранились письменные упоминания в хрониках) состоялся в Риме в 231 г. до н.э. Конечно, первым вообще он наверняка не был. Затем, особенно в период заката республики и в первые десятилетия существования империи, мы часто слышим о расторжении брака. Следует однако иметь в виду, что имеющиеся в нашем распоряжении источники информации об этом историческом периоде касаются в основном верхушки общества – людей, связанных с большой политикой и имевших огромные состояния. С другой стороны, многое свидетельствует о том, что, несмотря на подобную легкость разводов, они вовсе не приветствовались, и отношение к ним было скорее отрицательное, поэтому среди представителей низших слоев расторжение брака случалось нечасто. Возможно, именно тот факт, что любая из сторон могла так легко разорвать брачные узы в связи с тем, что любовь угасла, заставлял супругов заботиться о том, чтобы этого не случилось. Кто знает, не был ли это самый верный способ поддержания прочности брака – куда более результативный, чем все юридические и религиозные запреты. Нам, воспитанным в убеждении, что брак – это союз, разорвать который невозможно, а если уж доходит до разрыва, то только в самом крайнем случае, по причинам совершенно исключительным, которые должны быть исследованы и доказаны в процессе крайне неприятного судебного разбирательства, подход римлян к этим вопросам может показаться весьма странным. Но как были бы удивлены римляне тому, что можно заставить кого-то жить с человеком, который его не устраивает и с которым он жить просто не хочет! Ведь подобное принуждение – насилие над естественным правом, над самой его сутью. Точно так же, как невозможно заставить кого-то продолжать любить, когда любовь ушла. Ведь страсть посылают нам боги, и они же могут забрать ее обратно, а потому посторонним до этого не должно быть никакого дела.
Конечно, тут сразу же возникает вопрос: а что тогда делать с детьми и с имуществом? С детьми все было совершенно ясно – в соответствии с законом и традициями дети всегда оставались под опекой отца, и он нес за них ответственность. Имущественные же проблемы регулировались соответствующими договорами уже при заключении брака.
На практике решающую роль при заключении брака играла воля родителей. Именно отец и мать решали, на ком должен жениться сын и за кого следует выдать дочь, они же провозглашали, что между женихом и невестой имеет место супружеское влечение. Девушку признавали годной к замужеству (nubilis) не ранее 12-13 лет, но обычно и не позднее 15. Жених обычно был старше невесты, и порой значительно – это соответствовало бытовавшему в древности мнению, что биологические часы мужчин и женщин идут по-разному.
Девушки рано выходили замуж, рано становились матерями и умирали тоже рано. Статистические данные ужасают, и, похоже, картина была одинакова во всех слоях общества. Об этом свидетельствуют тысячи надгробий – как женщин из обычных семей, так и тех, что вошли в «Галерею римских императриц». Чаще всего молодые матери умирали из-за осложнений при родах. В наше время мы привыкли к тому, что почти во всех странах средняя продолжительность жизни женщины выше, чем мужчины, и что чем старше возрастная группа, тем больше в ней количественное преимущество женщин. Однако в римском обществе все обстояло с точностью до наоборот: высокая ранняя смертность среди женщин приводила к так называемой маскулинизации старших возрастных групп – мужчин в них было значительно больше, чем женщин. И такие примеры, как прожившая 86 лет императрица Ливия и умершие в почти столь же преклонном возрасте Эутропия и Елена, являются исключением из общего правила.
Читатель наверняка обратит внимание на то, что в краткой информации даты рождения и смерти императриц, так же как и даты заключения брака, чаще всего даются приблизительно. Точных данных в дошедших до нас материалах просто нет, и приходится восстанавливать их окольными путями. Во многих биографиях (и это может оказаться полезным) показан ход рассуждений, позволяющий восстановить эти приблизительные даты. Скудость информации о жизни императриц связана, конечно же, с тем, что они в основном оставались в тени своих мужей, даже если их фактическое и косвенное значение, а также влияние, оказанное ими на большую политику, были огромны. Однако биографов всегда больше интересовали сплетни, скандалы и наветы. Создается такое впечатление, что даже серьезные историки древних времен превращались в подобие сегодняшних журналистов, а порой прямо-таки в папарацци, когда им доводилось писать о женах императоров. Читатель сам рассудит, сколько в этих материалах правды, а сколько – выдумки, какие сведения заслуживают доверия, а что можно счесть плодом больного воображения. Стоит, однако, заметить, что, в общем и целом, судьбы императриц были нелегкими, а в большинстве даже трагичными. Многие из этих женщин дорого заплатили за годы, а порой всего лишь месяцы или дни блеска и славы. Их не щадили, а одновременно и недооценивали современники, и потому сегодня мы вынуждены пользоваться тем убогим и небеспристрастным материалом, который они нам оставили.