Галерные рабы

Пульвер Юрий Евгеньевич

Скажешь, то было давно. Но в мире мало что изменилось с тех пор! В мусульманских гаремах наряду с наложницами содержатся мальчики. Судя по рассказам Хуа, в Китае — тоже! Христиане лишь на словах против, а на деле многие из них с наслаждением погрязают в содомском грехе! Сколько римских пап и кардиналов, французских и прочих христианских королей и владык имели и имеют любовников-фаворитов! А монахи в монастырях! А люди искусства и науки! Величайшие из великих Микельанджело Буонарроти и Леонардо да Винчи не избежали подозрений в противоестественной любви к мужчинам. Твой любимец, ювелир и скульптор Бенвенуто Челлини был приговорен к четырем годам

тюрьмы за содомию. [238]

238

В феврале 1577 г.

Но ханжество процветает! Люди привыкли делать втайне то, что вьяве сами осуждают. Почему же ты не способен подняться выше христианского лицемерия?

— Я не спорю против очевидного, отец. Наши с тобой жизни прожиты, и мы не в силах что-либо изменить. У меня осталось мало времени, и я хочу отгадать загадку: почему мои друзья изменили мне и убили меня? Почему даже мой родной отец, как Понтий Пилат, умыл руки и стоял в стороне от сражения, в котором решалась судьба его сына?

Андроникос только собрался ответить, как вмешался возмущенный дон Рамон:

— Ты еще удивляешься, нечестивец! Я про тебя слышал, вероотступник! Кто же будет защищать Иуду, предавшего веру Христову за тридцать турецких сребреников?!

— Сотни владык меняли веру, как сапоги или перчатки! И тысячи людей смеялись над религиозными баснями! Я не отрицаю Высшего Разума. Но почему это должен быть именно библейский бог? В Саваофа верят меньше людей, чем в Аллаха. А у китайских идолов почитателей куда больше; чем христиан и мусульман, вместе взятых. Так чья же религия верна?

— Жаль, презренный безбожник, что твоя рана не позволяет мне расправиться с тобой! Ничего, вскоре ты понесешь кару куда горшую, нежели могу уготовить тебе я! Разверзнутся котлы ада — инферно и поглотят тебя навеки!

— Вряд ли! Если все предопределено Верховным Существом, как могу я противиться своей участи? Мне на роду написано стать вероотступником и богохульником! Так хочет бог, я лишь безропотно исполняю его волю. За что же меня — в ад?!

— Не все католики, о собака, разделяют догмат о предопределении человеческого бытия. Большинство теологов склоняются к тому, что существует свобода воли, выбор между тьмой и светом… Я знаю, я учился в Саламанкском университете и не раз присутствовал на богословских диспутах…

— Ах ты лицемер! «Свободу воли» в христианском мире насаждают кострами аутодафе, к ней идут в «испанских сапожках» прямо из объятий «железной девы». [239] Мусульмане куда больше соответствуют заповедям кроткого Иисуса из Назарета, нежели его собственные поклонники! Когда испанец попадает в Турцию, его делают рабом, если он не принимает мохаммеданства. Омусульманившись, он получает свободу и может стать даже визирем. А в твоей Испании даже бывшие мавры-мориски, окрещенные столетия назад, находятся под постоянным контролем инквизиции. Турок же, отказавшийся изменить вере отцов в христианском плену, сгорит на костре! Хороши «любовь к ближнему», «добровольный выбор между тьмой и светом»! Христиане и между собой не ладят! Католики, православные, лютеране, англикане, кальвинисты, гугеноты — все рвут друг другу глотки, как бешеные псы…

239

Виды

пыток, применявшиеся инквизицией.

— Турки-сунниты тоже не жалуют собственных еретиков: персов-шиитов, исмалитов, карматов и прочих сектантов, — уточнил Андроникос.

— Правильно, и тем не менее они куда веротерпимей, чем христиане. Впрочем, мы уклонились от главного. Сафонка, скажи, что побудило тебя отказаться от моего предложения? Вы двое, — кивнул он китайцу и испанцу, — будьте любезны отойти, дабы он мог говорить без помех. Его тайну, если это тайна, я унесу в могилу…

Сафонка никак не мог подобрать подходящие слова.

— Я думал, ты царь истинный… Верил, ты освободишь всех гребцов, разобьешь турок, создашь царство божье на земле, вернешь нас по домам. Мы, рабы, стали твоим народом, твоими подданными, надеялись на тебя, как на государя своего законного… А ты о нас и не думал…

Взгляд из XX века

Иностранные исследователи одной из причин сталинизма называют давние монархические традиции русского народа. Мало еще у каких наций владыки пользовались таким благоговейным почтением, вызывали такие упования (конечно, речь о более поздних временах, чем первобытнообщинный строй и рабовладельческая эпоха, когда люди обожествляли начальство в прямом смысле слова).

Английский король Генрих VIII был почти копией русского самодержца Ивана IV. Оба объективно способствовали историческому прогрессу своих держав, стремились к полному объединению страны. Вели удачные и неудачные войны. В молодости пытались проводить серьезные реформы, бросали начатое на середине, казнив прогрессивных советников (для примера назовем только двух — великого Томаса Мора и менее известного, но тоже незаурядного Сильвестра Адашева). Срубили немало голов высшей знати. Попускали всласть излишне буйной кровушки в демократически настроенных городах, осмелившихся воспротивиться царственным амбициям. Каждый укокошил по нескольку своих жен — даже в этом сходство! Правда, отечественный батюшка переплюнул-таки заморского коллегу — сына собственноручно посохом порешить изволил…

А вот поди ж ты, благодарный английский народ не поет песен о Генрихе VIII, об Иване же Грозном их сложено множество…

И где еще, в какой стране нищий монах-расстрига или неграмотный казак вздымал половину населения на бунт, объявив себя законным государем?! Подобное лишь дважды случалось в истории: в Персии маг Гаутама короткое время выдавал себя за умершего царя Бардию. В древнем Риме «калифом на час» стал Лженерон. На святой же Руси Гришка Отрепьев, до сих пор безымянный «тушинский вор» Лжедмитрий II, Лжедмитрий III и Емельян Пугачев — лишь самые именитые в длинном списке, за ними идут «царевичи» Илейка, Петр, княжна Тараканова и прочие менее удачливые самозванцы.

И еще интересное наблюдение: чем лютее и тяжелее на руку царь-батюшка, тем большая память оставалась о нем у осчастливленного народа. Об Иване Грозном уже говорилось, прогрессивный деспот Петр Великий не только в песни — в сказки попал!

Впрочем, будем объективны. Иван III (он первым получил прозвище Грозный и позднее в народном сознании слился с образом своего более известного, хоть и менее богатого заслугами перед Россией внука и тезки), Иван IV, Петр I — выдающиеся государственные деятели, оставившие заметный след в летописи нашей страны. Своими деяниями они окончательно утвердили царскую легенду.