Галиция. 1914-1915 годы. Тайна Святого Юра

Уже в самом начале ознакомления с архивным делом № 749 у старшего оперуполномоченного НКВД старшего лейтенанта Ларкина возникло острое предчувствие чего-то серьезного и важного. С каждой новой страницей желание узнать итог и, возможно, убедиться в абсурдности изложенного материала становилось все нестерпимее.

Последние страницы – успевшие пожелтеть подшитые листки рапортов, справок, копий протоколов и запросов Ларкин уже не читал, а бегло просматривал, стараясь не потерять канву интригующей истории двадцатитрехлетней давности.

Заключительные строчки, увы, не внесли ясности в суть излагаемых событий. Он тут же нашел и перечитал опись этого необычного дела в надежде найти ссылку на последующий том. Но продолжения не было.

Находка обескураживала. В горле запершило. Ларкин вылил из графина в стакан остатки воды и с жадностью выпил. Дрожащими от волнения руками достал из кармана пачку папирос «Трест», рассеянно помял ее и сунул назад. Затем решительно встал с намерением немедленно идти с докладом к начальству, но передумал и нервно стал ходить из угла в угол, напоминая охотничьего пса, не решавшегося расстаться с подбитой дичью. В конце концов все же схватил дело и выбежал из кабинета.

Несмотря на поздний час, работа у чекистов в центральном аппарате НКВД на Лубянке в эти июльские дни 1937 года была в полном разгаре. Сотрудники носились с документами по скрипучему паркету длинных коридоров с высокими деревянными панелями. Отовсюду доносился звук пишущих машинок. Главный репрессивный орган советской власти готовился к очередной политической акции.

Для учетно-регистрационного отдела НКВД, где работал Ларкин, расчеты и составление так называемых альбомов для будущих репрессий было обычным делом. Однако нынешняя кампания поражала своей масштабностью и национальным оттенком. Предстояло уничтожить «разветвленную шпионско-диверсионную и повстанческую деятельность стран враждебного окружения» – Латвии, Эстонии, Финляндии, Румынии и Ирана. Эту пятую колонну в условиях надвигающейся угрозы со стороны Германии возглавляла Польша. За последние двадцать лет именно ее агентура глубже других успела проникнуть во все звенья советского государственного аппарата, включая НКВД.

Архивные материалы жандармских управлений и контрразведывательных отделений штабов русской армии давали массу дополнительной информации для предстоящей акции.

Первого сентября 1914 года передовые части Третьей армии Юго-Западного фронта под командованием генерала от инфантерии Рузского в результате трехнедельного мощного наступления подошли к столице Восточной Галиции городу Львову. Австро-венгерские войска отступали, неся ощутимые потери.

Задача Верховного командования – нанести противнику мощный удар силами Третьей и Восьмой армий и тем самым выполнить просьбу союзников: оттянуть часть германских войск с Западного фронта – в целом выполнялась. Однако к началу сентября тяжелые, кровопролитные бои истощили наступательный порыв русской армии. Для мобилизации свежих сил необходима была передышка. На линии фронта наступило затишье.

Австрийское командование было крайне обеспокоено неудачей в начальный период боевых действий – потери людей, территории и материальных ресурсов были значительны. Масштаб мобилизации и быстрота сосредоточения русских явилась для них крайней неожиданностью. Чтобы любой ценой остановить двигающуюся с востока русскую лавину, к двум действующим в этом районе армиям срочно направлялось подкрепление.

В просторной деревенской избе генерал Рузский проводил совещание своего штаба. За окном моросил мелкий дождь. Свинцовое небо редко озарялось луной, мелькавшей между бегущими облаками.

Обсуждался вопрос дальнейшего наступления на Львов. Слушали доклад начальника контрразведывательного отделения Николая Духонина. Взоры всех были направлены на обставленную многочисленными свечами огромную карту на столе. Перспектива штурма мощной оборонительной системы Львова представлялась генералу довольно мрачной. Хотя сам город не имел защитных сооружений – двойная защитная городская стена была уничтожена еще в начале XIX века, а каменная цитадель в виде оборонительной казармы с четырьмя башнями на возвышенности в самом городе в расчет не бралась, – серьезным препятствием являлись годами сооружаемые вокруг города батареи, форты и различные промежуточные укрепления.

– Я думаю, всем ясно, что для принятия ответственных решений у нас недостаточно информации? – прервал молчаливое раздумье участников командующий армией. – В конце концов, когда на карту поставлен успех всей кампании, мы не можем полагаться только на показания пленных и перебежчиков. Воздушная разведка сейчас тоже что-либо путное из-за этой паскудной погоды представить не может.

– Позвольте мне, Николай Владимирович, – решил высказаться генерал-квартирмейстер Бонч-Бруевич. – Донесения разведывательных команд генерала Щербачева, на мой взгляд, вполне убедительно свидетельствуют о том, что австрийцы не подтягивают резервы в нашем направлении и, судя по всему, не готовы организовать действенную оборону Львова. Не упускаем ли мы уникальный шанс почти с марша взять первую провинциальную столицу австрийцев?

– Слишком мало данных, чтобы начать серьезную операцию, – покачал головой Рузский. – Истории известны слова: «Еще одна победа, и я погиб». Взгляните, как далеко мы вклинились в позиции противника с незащищенными флангами. Если они рискнут собрать силы для контратаки – мы обречены. К тому же состояние дел с нашими резервами и обозами…

Сквозь свои круглые очки в стиле Виндзор генерал внимательным взглядом обвел лица присутствующих и, не заметив признаков новых возражений, резюмировал:

– Необходимо организовать завтра встречу с Брусиловым. Будем согласовывать дальнейшие действия с Восьмой армией. А вы, – обращаясь к Духонину, – проведите еще раз интенсивную разведку по всей линии Жолкев – Ярычев – река Кабановка.

Рузский и Брусилов – два российских генерала оставили наиболее яркий след среди других царских военачальников в Первую мировую войну. Почти одного возраста, они получили безупречное военное образование и имели опыт участия в войнах, оба служили в элитных полках империи и на ответственных должностях Генерального штаба. Уже в первые месяцы войны они стали самыми популярными генералами в России и первыми получили высшие воинские награды. Впереди Брусилова ждал знаменитый Брусиловский прорыв, поставивший на грань катастрофы австро-венгерскую армию, а затем звание Верховного главнокомандующего российской армии. Рузского же – командование фронтами и блистательные победы на немецком фронте. Позже он в качестве уполномоченного командования российской армии, в присутствии представителей Думы, примет в своей ставке из рук царя манифест об отречении от власти.

Но судьба часто бывает жестокой к своим избранникам. В разгар Гражданской войны Рузский будет взят большевиками в заложники и заколот кинжалом на кладбищенском дворе в Пятигорске, после того как с презрением отвергнет предложение возглавить Красную армию.

А на могиле Брусилова будет лежать венок с надписью «Честному представителю старого поколения, отдавшему свой боевой опыт на службе СССР и Красной армии». Однако полководец глубоко разочаруется в сделанном выборе и закончит свои дни в мучительной атмосфере недоверия со стороны большевиков и откровенной вражды со стороны русской эмиграции.