Галилей
Шрифт:
Он готов на пасху, писал Галилей Винте, приехать в Тоскану, если это сочтут желательным. В таком случае пусть носилки ожидают его в Болонье.
Когда экземпляр «Звездного вестника», предназначенный для Козимо, был переплетен, Галилей снова взялся за перо. Он, как и обещал, посылает их высочеству книгу вместе со своей лучшей зрительной трубой. Она дала ему возможность совершить великие открытия, и он просит не портить ее украшениями, а сохранить в первозданной простоте.
Мысль, что надо расстаться с любимым инструментом, не давала Галилею покоя, Сколько бессонных ночей провел он подле этой трубы, сколько пережил волнений и радости! Нет, каких бы надежд
Письмо осталось неоконченным. Только вернувшись домой, в Падую, Галилей перечел черновик. Отослать Козимо свой лучший инструмент превыше его сил. Он пошлет ему трубу очень хорошего качества, но другую.
Поскольку он еще не получил ответа, писал Галилей Винте, ехать ли ему на пасху во Флоренцию, то одновременно со зрительной трубой он направит туда, и инструкцию, как легче обнаружить новые планеты. Он просит его извинить, что книга из-за недостатка времени вышла в столь скромном оформлении. Теперь он намерен как можно скорее выпустить новое издание, добавив целый ряд наблюдений. И на этот раз по-итальянски! Он уже нашел мастера, который украсит книгу гравюрами на меди. Но своими силами ему не осуществить столь роскошного издания, и он надеется, что великий герцог проявит к этому интерес.
У Галилея был хорошо продуманный план. Чем скорее в разных городах Европы убедятся в истинности сообщений «Звездного вестника», тем лучше. Но посылать одну только книжку мало смысла: если нет хорошей зрительной трубы, то ничего не обнаружишь. Рисковать же драгоценными инструментами, препоручая их почтовым курьерам, он не мог. Другое дело, если бы государь одобрил его план и велел своим дипломатам оказывать ему содействие.
В некоторые столицы, убеждал Галилеи Винту, «Звездный вестник» надо посылать вместе со зрительными трубами соответствующего качества: прежде всего, конечно, родственникам великого герцога и лицам, коим тот велит. А поскольку изготовление отменных зрительных труб требует больших затрат, то и в этом он полагается на благосклонную поддержку государя.
Весь тираж «Звездного вестника» был расхватан в несколько дней. Но лишь немногие верили Галилею и понимали значение его открытий. У большинства же книга, помимо любопытства, вызывала только подозрения. Ведь того, о чем он пишет, просто не может быть! Следует ли верить на слово, когда речь идет о вещах столь немыслимых? Да еще такому человеку, как Галилей! Ведь он однажды уже обманул сенаторов с «секретом» зрительной трубы. А теперь дурачит простаков, твердя, будто открыл какие-то планеты, коих, конечно же, не существует! Пусть о сути его утверждений рассуждают знатоки философии. Ныне, однако, легко убедиться, заслуживает ли Галилей доверия. Для этого даже не надо читать его книгу, достаточно взглянуть на титульный лист и пробежать посвящение. Галилей состоит на службе республики, ему оказали почести, удвоили жалованье. Если он действительно сделал открытие, то должен был, как обязался, обратить его к вящей славе Венеции. А как он поступил? Прямо на титульном листе напечатано, что открытые им планеты он назвал Медицейскими звездами!
Синьор Сельватико раздражен и озадачен. Уже больше года, как в Падуе было учреждено новое общество — Академия Делиа. В ее стенах собирались готовить знатоков военного дела. Устав предусматривал, что там будут основательно изучать математику. Еще зимой ему, Сельватико, и Чиро Энсельмо было поручено выдвинуть из лиц, искусных в преподавании, двух кандидатов на должность математика. Они остановились на Галилее и Забарелле. Выборы
Сельватико тут же ответил патриарху: письмо пришло, к сожалению, слишком поздно, кандидаты уже намечены. Впредь он не упустит возможности доказать, что пожелания его высокопреосвященства для него — приказ.
Однако синьора Сельватико ждал еще больший сюрприз. Едва началось заседание и стали читать заявление Забареллы, как поднялся один из академиков и, бесцеремонно перебив выступавшего, предложил назначить на вакантную должность Ингольфо де Конти.
Сельватико и Энсельмо принялись возражать. Им, и только им, было поручено выбрать достойные кандидатуры! Разгорелся спор. И тут стало ясно, что на стороне Конти все руководители академии. Похоже, что писцы патриарха в эти дни не скучали без работы!
Среди шума и гама, отменив прежнее постановление, выдвинули нового кандидата. Сельватико стал читать заявление Галилея о согласии преподавать в академии. Его то и дело перебивали. Руководители академии поддержали кандидатуру Конти. Сельватико и Энсельмо потребовали занести в протокол, что считают это актом произвола, и в знак протеста покинули зал. Они полагали, что их уход помешает провести незаконное голосование. Ничего подобного. Выборы состоялись. Подавляющее большинство голосов было подано за Конти. Из трех кандидатов на последнем месте оказался Галилео Галилей.
Сельватико еще некоторое время кипятился, отказываясь признать законность такого избрания. Но благоразумие взяло верх. Особенно когда поползли слухи, будто духовный глава Венеции недоволен людьми, которые позволили печатать «Звездный вестник» и не удосужились вымарать того места, где Галилей заявил о намерении шестьюстами аргументами доказать движение Земли.
Патриарх Венеции, надо полагать, знал, что делал. Сельватико написал ему письмо, признался, что хотел воспрепятствовать избранию Конти, однако поразмыслив, решил, что у его высокопреосвященства были, вероятно, основания желать, чтобы кафедру занял именно он.
Независимый характер не помешал синьору Сельватико понять, что существуют высшие соображения, которые куда важнее буквы закона.
Ему публично дали пощечину! Дело здесь, разумеется, не в том, что ему предпочли весьма посредственного математика. Нет, это вообще не был конкурс преподавателей, претендующих на одну и ту же кафедру. И неуязвленное самолюбие заставляет его возмущаться. Он хорошо знал почти всех, кто собирался в зале этой академии-. Да и для них он, без малого восемнадцать лет преподающий в Падуе, тоже не был чужим человеком, Какие же силы были пущены в ход, чтобы голосование, исход которого не вызывал сомнений, дало такой результат?
Накануне Галилей писал Винте, что приедет на родину в июне. Два с половиной месяца, оставшихся до летних каникул, он хотел посвятить работе. Письмо он отправил, а зрительную трубу и роскошный экземпляр «Звездного вестника», предназначенный для Козимо, отослать не успел, когда узнал о том, как обошлись с ним в академии. Возмущение заставило его вернуться к прежнему плану. Он воспользуется пасхальными праздниками и отправится в Тоскану. Сам вручит великому герцогу книгу, сам научит его различать Медицейские звезды. И он будет благодарен судьбе, если эта поездка сделает реальным его переселение во Флоренцию!
Меняя маски
1. Унесенный ветром
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рейтинг книги
