Галльские ведьмы
Шрифт:
Грациллоний чувствовал, что лучше начать с вопросов о возможностях духовенства в Исе, а о культе Митры расспросить потом. Первые вопросы были символическими. Он прекрасно знал, что такая встреча может состояться только на севере. Однако если от тайных агентов потребуют отчета о его действиях, им будет что сообщить…
После часов, проведенных в седле, и одиноких ночей под навесом, чувство вины притупилось. Предателем был Максим, и никто другой. Он не смог укрепить империю, внес раскол, из-за него римляне пошли на римлян. Командующий принес не мир и благополучие, а лишь гонения и страх. Он нарушал клятву за клятвой — Грациллонию, Мартину, бедному
Чтобы немного отвлечься, он бродил по Лугдуну и разглядывал разные диковинки, государственные учреждения, бани, театр и — за его стенами — скульптуры на надгробиях, великолепные акведуки и искусственное озеро для инсценировки морских боев. Хотя многие пакгаузы стояли пустые, торговцы по-прежнему плавали по рекам и ездили по дорогам. За стенами домов и аллеями скрывалась нищета, но в тавернах, продовольственных лавках, домах терпимости, одеонах веселье шло вовсю. Некоторых жителей, казалось, беспокоило соседство с пиратами, если только они не были ярыми приверженцами христианства.
Из молелен в честь бога Митры здесь не уцелело ни одной, но Админий прослышал, что во Вьенне, в двадцати милях к югу, одна все же осталась. Грациллоний воспрял духом. На следующий день он приказал отправляться в путь. Никто из двадцати четырех солдат не спросил, зачем они туда едут и что он замышляет.
Город Вьенна находился на левом берегу Родана и был сравнительно небольшим, но отличался великолепием. В нем были большой цирк и замок, воздвигнутый Клавдием Цезарем четыреста лет назад. Помимо этого здесь имелись казармы и увеселительные заведения. Отряд мог на некоторое время здесь остановиться.
Админий узнал, где живет Лукас Оргетуориг Сирус, виноторговец. На следующий день после приезда Грациллоний направился туда и увидел относительно зажиточную лавку. Сирус оказался пожилым человеком, черты лица которого, несмотря на множество смешанных в нем кровей, выдавали в нем потомка азиатов. Когда Грациллоний с ним поздоровался и пожал руку, темные глаза торговца расширились и наполнились слезами. Придя в себя, он провел гостя в комнату, где Грациллоний выразил хозяину свое почтение, и произнес тайные слова, дав тем самым понять, что он Перс и причастен к Таинствам.
— Приветствую, приветствую тебя, сын мой, — дрожащим голосом проговорил Сирус. — Давно здесь не появлялся молодой и сильный верующий. А много ли таких, как ты?
Грациллоний кивнул.
— Трое, святой отец. Двое из них Оккультисты. Третий примкнул к нам пару лет назад. Разумеется, он всего лишь Ворон.
— Его не повысили? Почему? Это надо сделать как можно скорее, ведь нас так мало, так мало… — голос его дрожал.
— Как это сделать, святой отец, если там, откуда мы пришли, не было высшего духовенства? Потому-то я и искал вас в надежде получить благословение.
— Благословляю тебя, сын мой, но… Давай присядем. Я попрошу, чтобы нам принесли чего-нибудь освежительного, и мы поговорим. Или я слишком пекусь о себе? Может, сперва надо послать за Коттой? Он — Посланник Солнца, и заслуживает чести присутствовать при нашем разговоре. Я должен разделить с ним эту радость.
— Потом, святой отец, прошу вас, — Грациллоний присел на шатающуюся скамейку. — Вы хотели вина? Позвольте мне позвать слугу.
Разговор шел медленно. Сирус был в полном уме, но мысли его где-то блуждали, и дважды он на несколько минут погружался в сон. Грациллоний узнал, что религиозное братство существует с молчаливого согласия властей, при условии, что оно будет оставаться неделимым и воздержится от принятия в свои ряды новообращенных. Торговца могли предать анафеме, как того требовал императорский указ; но у семьи Сируса были деньги, а сын его пользовался авторитетом у граждан. Будучи христианином, молодой человек не хотел разбивать отцовское сердце. Довольно скоро смерть положит конец Таинствам.
Грациллоний, как мог, объяснил свое желание.
— Я знаю, что хочу слишком много, особенно когда я должен уехать, и повышение, вероятно, невозможно. Если так, то я прошу простить мою наглость. И если у меня, святой отец, есть надежда возвыситься до вашего сана, то в Исе появится храм Господний, будут выполняться Его обряды — в наставление молодым, возводиться церкви. Его вера будет жить!
— Прекрасная мечта, сын мой, — прошептал Сирус. — Несбыточная, я боюсь, но прекрасная. Митра — часовой на границе света и тьмы… — он опустил голову, потом вскинул ее и судорожно вздохнул. — Мне надо подумать, почитать, помолиться. Это против всех правил. Но я этого хочу, очень хочу. Ты можешь зайти завтра на закате? Приведи своих единоверцев. Это будет обычный ритуал, они тоже смогут в нем участвовать. Приходите, приходите…
Грациллоний подал Сирусу руку и помог тому дойти до постели.
Молельня в честь бога Митры была небольшой. Во Вьенне они собирались в доме Сируса, в одной из комнат. Окна там закрыты досками и заштукатурены, чтобы было похоже на пещеру. Скамейки расположены вдоль стен, и между ними оставлен проход. Паперть отгорожена от входа веревкой. Ни купели, ни изображения Времени с головой льва, только чан для святой воды. Над столом, который служил алтарем, едва можно было разглядеть Митру, убивающего быка, и чуть заметные изображения Факельщиков. Все чисто прибрано, горят свечи, в воздухе витает сладковатый запах ладана. И горсточка прихожан — все седовласые.
Когда смолкла беспорядочная болтовня и люди вошли в святилище, воцарилась тишина. Младшие члены братства остались за веревкой, благоговейно взирая на старших, — двоих Львов, двоих Персов (Грациллония и еще одного), Посланника Солнца и святого отца, прошествовавших мимо них в легком облачении. Перед Тавроктонией также стояло вино. Двое стариков — Митра и Побеждающий Солнце — были обнажены по пояс. Литургия была короткой. Когда Вороны, Оккультисты и Солдаты принесли священное мясо, впередистоящие продвинулись к скамейкам. В рамках предписанного аскетизма такая еда почиталась лучшей. Для Грациллония она являлась древним символом небесного благословения. Он ел не спеша, хотя за последние три года единственной священной пищей, которую он вкушал, были лишь молитвы во славу ближнего.
В голове его роились мысли. Ради чего он это делает, зачем он к этому стремится? Грациллоний отдавал себе отчет, что его религиозные устои не настолько сильны, он не чувствует духовной близости к тому же Мартину из Тура. Но к кому еще он мог примкнуть? Божества Ахилла, Энея, Верцингеторига мертвы: это призраки, блуждающие по узким горным дорожкам, кладбищам и пыльным страницам книг. Боги Иса бесчувственны. Христос — мертвенно-бледный странник. Рим овдовел, его жена, Республика, и их сыновья давно пали в бою, а его самого грабят бандиты. Выстоял один Митра. Только Митра.