Гамак из паутины
Шрифт:
— Что вы делали ночью на вокзале?
— Друга встречал, а что, нельзя?
— Можно, — ответил Свиркин и быстро спросил: — Как его фамилия?
— Карлов, он директор вагона-ресторана, — слегка раздраженно принялся объяснять продавец пива. — Он из поездки приехал, я всегда его встречаю, он мне мясо привозит, фрукты… Вот и сегодня встречал, да мешок полиэтиленовый дырявый попался, сиденье испачкал, вот и пришлось замывать… А что случилось?
Петр, помня наставления Вязьмикина, уклончиво ответил:
— Проверяем одно обстоятельство.
— На Затулинке, вот и встречаю, автобусы в это время не ходят, а на такси у него денег нет, — продавец пива неожиданно разразился громогласным гоготом и, просмеявшись, предложил: — Если вы меня в каком-то обстоятельстве подозреваете, то можете у Карлуши спросить, я вас отвезу.
Петр вежливо отказался и с металлической ноткой в голосе спросил:
— Как же увязать ваши показания и показания вашей жены?
— В смысле?
— Она говорит, что всю ночь вы были дома, — склонив голову набок, с легкой ехидцей пояснил Петр.
— А что тут увязывать, наврала она вам. Решила на всякий случай сказать, что я дома был. Мало ли что…
— Предусмотрительная у вас жена, — тем же тоном похвалил Свиркин.
— Настоящий Штирлиц! — опять загоготал продавец.
— Почему вы выбрали именно это место для стоянки? — спросил Свиркин, сдерживая легкое раздражение, вызванное беспричинной веселостью собеседника.
— А я и не выбирал, еду по Челюскинцев, у самой площади мне красный «Жигуленок» дорогу пересек и шмыг к забору. Думаю, а я что, хуже? И за ним следом, рядом и встал. Тем более Карлуша знает, если меня внизу нет, значит, у «Метростроя». А вскоре и он нарисовался, мы и поехали.
— Сколько человек было в «Жигулях»?
— Я не присматривался толком, но, по-моему, один.
— Как он выглядел?
— Не знаю, — пожал плечами продавец пива, — я на него не смотрел, я на вокзал смотрел. Карлушу выглядывал.
— Вам ничего не говорит фамилия Никольский? — быстро спросил Петр.
Продавец удивленно посмотрел на него:
— Говорит, а что?.. Он в нашей столовой работал, если вы имеете в виду Олега Никольского?
— Почему вы говорите о нем в прошедшем времени? — въедливо поинтересовался Свиркин, не сводя глаз с лица собеседника.
Тот вскинул брови и почесал лоб.
— А как я могу еще говорить, если он уже скоро год, как уволился?
— И вы больше с ним не встречались?
— Зачем он мне нужен?! Джинсы я и без него достану! — ответил продавец и снова затрясся от гогота.
15 часов 36 минут. Вязьмикин
Дом, где живет участковый инспектор милиции, знал каждый житель Верх-Тулы, и поэтому Роман без труда нашел его усадьбу. Войдя в калитку, он увидел греющийся на солнышке желтый мотоцикл, шныряющих между его колесами кур и ленивого пса, безучастно посмотревшего на оперуполномоченного и вновь закрывшего глаза. Пес, должно быть, устал от бесконечных посетителей и уже давно утратил желание лаять на них. Роман кашлянул. Пес приоткрыл один глаз. Никто не отозвался. Тогда Вязьмикин басовито крикнул:
— Хозяин дома?!
Пес привстал, выкинул передние лапы, прогнул спину и протяжно зевнул.
— Хозяин дома?! — так же громко повторил Роман.
Пес опустил голову набок, удивленно взглянул на него, решил, видимо, что пора и власть применить, и, без особой охоты, гавкнул. Роман добродушно погрозил ему толстым указательным пальцем, и пес снова растянулся на земле, окончательно убедившись в отсутствии агрессивности со стороны гостя. Услышав за спиной возглас: «Что шумишь?», Вязьмикин обернулся и увидел показавшуюся из сарая взлохмаченную голову мужчины, который по случаю выходного дня, очевидно, был занят домашними делами.
— Доброго здоровьица… Вы участковый будете? — сказал Роман.
— Ну…
— Я из уголовного розыска.
Участковый недоверчиво посмотрел на него.
— Да я не из вашего райотдела, — пояснил Роман и развернул удостоверение.
Хозяин мельком, но зорко глянул на документ и пригласил:
— Проходи в избу, я сейчас. Руки вытру.
— Некогда мне заходить.
— Ну как желаешь.
— Меня Мария интересует. Есть, говорят, у вас в селе такая.
Участковый нахмурил лоб и почесал затылок:
— Мария?.. Мария? Понял! Только ее не Мария, а Марфа, по паспорту, зовут, — наконец сообразил он.
— Марфа Посадница, — хмыкнул Роман.
— Во-во, — усмехнулся участковый инспектор, вытирая руки каким-то старым халатом. — Как кто освободится, сразу к ней, пока снова не посадят, живет. А там, глядишь, и другой освобождается. Это ты точно подметил… Марфа — посадница. Никак не могу отучить ее от этого дела, сколько уж раз штрафовал за то, что живут у нее без прописки… Да толку… Совсем развинтилась девка.
— Не покажешь, где она живет?
— Отчего не показать, покажу, — участковый кивнул в сторону мотоцикла, — садись…
Когда Роман втиснулся в коляску, инспектор с грустью посмотрел на просевшее колесо, постучал его кончиком сапога, размышляя, вероятно, о том, что можно было бы и пешком дойти.
— Поехали! Поехали! — уже командовал Роман.
Еще молодая, но уже довольно потрепанная жизнью Марфа, увидев участкового, наигранно обрадовалась и бойко стрельнула глазами по большой фигуре Вязьмикина, но участковый не дал ей рассыпаться в любезностях и сурово одернул:
— Товарищ из города приехал. — Он указал глазами на Романа. — Так что ты не разглагольствуй, ему некогда. Что спросит — отвечай без утайки… Ты меня знаешь!
— Еще бы, — фыркнула та в ответ и настороженно взглянула на Вязьмикина.
Роман крутнул свой казацкий ус и без обиняков спросил:
— Вам знаком гражданин Нудненко?
Женщина отвела глаза и ничего не ответила.
— Знаком, знаком, — ответил за нее участковый, — по глазам вижу — знаком. — Он подошел к Марфе и негромко произнес: — Мария, не кобенься… Ты меня знаешь.