Гамбургский симпатяга. Живые стеклышки калейдоскопа
Шрифт:
Другая мать, еще нестарая женщина, не хотела отдавать долю в квартире любимой дочери. Потому что у дочери уже был муж и, оказывается, юридически, в случае развода, он мог тоже претендовать на квартиру. Мы не припрятали ни писем, ни фотографий, ни обручальных колец наших дедов и бабок. Мы не сохранили даже буденовок и красных революционных шаровар. Иваны, не помнящие родства. Зато с началом перестройки мы все стали искать дворянские корни. Не Михалков – а Михалков. Не Иванов, а Иванов. Напротив меня в электричке сидели два бомжа, и один
– Мой дед был конюший!
Второй возражал:
– Да конюхом он был! Хвосты крутил кобылам. И в стойлах говно чистил.
И они мутузили друг друга кулаками со сбитыми костяшками. Под ногтями у обоих ободки грязи.
На ужины в старом замке (Норфолк – церемониальное графство на востоке Англии) все должны были приходить в галстуках. Во главе стола сидела девяностолетняя бабушка моего знакомца. Если что-то было не так, она сверкала глазами из-под мохнатых бровей в сторону нарушителя этикета. Перед хозяйкой на большой тарелке лежали две оливки и кусочек сыра. Еще веточка какой-то зеленюшки. Нарушителя отправляли из-за стола, и вскоре он появлялся с шарфом, повязанным вместо галстука. Бабка закрывала глаза и начинала клевать носом. До очередного нарушения. То неправильно подали запеканку, национальное английское блюдо – обыкновенное пюре с фаршем, достаточно вкусное. То не соблюли очередность в произношении тостов. Или не подлили бабушке вовремя красного вина. Ее бокал постоянно пополнялся. За процедурой долива должен был следить внук. Джеймс, вот как звали моего знакомца. Но не Бонд. Просто Джеймс. Сегодня он стал одним из самых авторитетных в мире экспертов по русской живописи. Еще одна деталь. Крестным отцом Джеймса был друг деда – президент отделения «Сотбис» в Нью-Йорке. Джеймс с ним много общался в детстве. Право, не знаю, как обстоят у Джеймса сейчас дела с российскими экскурсоводками. Давно не виделись. Но сам Джеймс процветает. Очень много сообщений про продажи русской живописи начала прошлого века. Последний раз на 50 миллионов фунтов стерлингов. Галерея Джеймса в распродажах на первом месте.
Мы решили с Джеймсом пойти на взморье. Собирать ракушки по отливу. Графство Норфолк с востока омывается Северным морем и заливом Уош. Раздался звонок из эмиграционной полиции: «Ваш русский гость не имеет права посещать бухту. В его нотификации указаны другие остановки. Если он появится в бухте, возле секретной морской базы, мы будем обязаны его задержать!» Нотификация – заранее утвержденный МИДом маршрут поездки русских корреспондентов по Англии. Не знаю, приходилось ли утверждать такие нотификации корреспондентам других стран. Болгары точно утверждали. В поездках по стране за мной всегда следовала одна и та же машина. Я быстро ее вычислил, потому что за рулем сидела эффектная молодая женщина. Англичанки редко бывают красивыми. Симпатичными – да. Они, как породистые лошади, все на одно лицо. Не хочется обижать благородных англичанок. И называть их лица лошадиными. У лошадей, как и у волков, морды. Есть теория вырождения островных наций. Англия, напоминаю, остров. Лично я в теорию вырождения не верю. Ведь толерантность уже коснулась меня одним крылом. В свое оправдание замечу: зато англичанки отличаются изящными фигурами.
Водитель машины была похожа на скандинавку. А может, на славянку. Грива соломенных волос по плечам. Издалека ведь не все видно. Ее сопровождал неулыбчивый афро-англичанин. А может, он был из Туниса или Алжира, бывших колоний. Мои согдядатаи, наверное, служили в эмиграционной полиции. Или были агентами спецслужб? Они быстро поняли, что я их тоже вычислил. «Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она, чтоб посмотреть – не оглянулся ли я…» Песня нелегалов. Навигаторов в машинах еще не было, ездили по картам. Я часто путался, потому что у меня врожденный географический дебилизм. Останавливался на развилках и перекрестках, чтобы сличить указатели с картой. Они сигналили мне фарами. Или бибикали. Женщина выходила из машины и рукой показывали нужное направление. Я кричал: «Тут неподалеку отличный паб! Приглашаю тебя выпить на брудершафт!» Женщина смеялась. Мне кажется, она сомневалась. А может, тоже хотела пива. В жаркий день пива хочется всегда. Или она начиталась в секретных досье, каким хитрым и стремительным бывает мой лирический герой?
А что такого? Посидели бы часок в уютном деревенском пабе, попили бодрящего лагера, светлого пива. Поели бы их омерзительной (сухой, как саксаул) трески с картошкой-фри. Она бы меня завербовала. Или я бы ее… Но негр высовывался из машины и, свирепо вращая белками глаз, затягивал свою спутницу в недра автомобиля. Наверное, он был старше званием. Однажды я увидел, как она загорала. Я брал интервью у двух русских парней на пшеничном поле. Парни работали по найму у английского фермера и установили рекорд по скорости уборки хлеба. Их рекорд приехали фиксировать специально обученные люди из Книги рекордов Гиннесса. Наш главный редактор Владислав Александрович Фронин был большим мастером находить такие сюжеты. Я должен был пересечь полстраны, написать репортаж и в тот же день передать в газету. Мои наблюдатели-агенты узнали об однодневном маршруте из нотификации. Не ехать же им два раза за день в одну и ту же тьмутаракань. День был очень солнечным, и они решили позагорать на краю поля. Женщина загорала топлес. Она посматривала в мою сторону. Я одним ухом слушал победные рассказы трактористов и их хозяина-фермера. И одним же глазом наблюдал за женщиной. Негр укрылся где-то в кустах. Зачем негру загорать? Красавица поворачивалась и так, и этак… Трактористы тоже обратили внимание. Ну, русские же! К тому же трактористы. «Первым делом, первым делом – самолеты…» Негров тогда все еще называли неграми. Повторяю, потому что редакторы, в раже победившей политкорректности, начнут править слово «негр» на – «афроангличанин». И посмотрите, какой текст получится. Афроангличанин пошел загорать в кусты… Афроангличанин потянул женщину в машину… Чушь ведь несусветная! Молодая женщина выглядела… Ого! У нее была чистая четверка
Конец ознакомительного фрагмента.