Гангутское сражение. Морская сила
Шрифт:
— Сэр, Джефферис большая каналья, здесь пахнет пиратскими делишками. — Он слегка улыбнулся. — Ему больше бы подошла роль шхипмана у Дрейка, чем посла в Петербурге.
— Наши взгляды почти совпадают, Джон. Мне удалось склонить виконта Таунсенда, и он убедил короля не следовать совету этого авантюриста. Но, — голос лорда стал жестким, — царь Петр стал не в меру дерзок, доносит Джефферис. Он открыто объявил, что русский флот и флот великой Британии — два лучших флота в мире, то неслыханно, но при всем том у русских уже двадцать восемь линейных кораблей и еще десять в постройке, это серьезная сила…
Бинг помолчал, пристально посмотрел на Норриса и закончил:
— Через несколько недель вам предстоит ответственная и непростая миссия. Главное — удержать русских и обезопасить Швецию и ее королеву Ульрику, но ни в коем случае не ставить под риск удара наши корабли.
В мае 1719 года эскадра Норриса вошла в Балтику и направилась к берегам Швеции… Британец немного припоздал.
Ранней весной, расталкивая редкие льдины в Ревеле, снимались с якорей корабли. Наконец-то на шканцах линейных кораблей распоряжались русские мореходы. Вернулись в родные пенаты капитан 3-го ранга Конон Зотов и капитан-поручик Александр Апраксин.
Первым открыл навигацию Александр Апраксин, отправился в разведку крейсировать на морских путях, перехватывать каперов, купцов, которые везли товары в Швецию. Замирения с неприятелем пока не предвиделось.
На прошлой неделе капитан-поручик докладывал царю:
— Господин вице-адмирал, смею доложить, от берегов швецких в Пиллау конвой снаряжается. У шведа, сказывают немецкие купцы, с хлебом проруха. Днями отряд выйдет в море — оберегать своих купцов.
Генерал-адмирал стоял за спиной царя, радовался в душе за племянника.
— Слыхал об том. Молодец, ступай. — Петр повернулся к Апраксину: — Мешкать не будем, пора шведа проучить на морской стезе, под парусом. Пустим на него Сенявина Наума, сладит, лихой капитан.
На рассвете 14 мая эскадра вышла из Ревеля на поиски и перехват неприятеля. Брейд-вымпел флагман поднял напятидесятипушечном корабле «Портсмут». В кильватер ему держался такой же корабль «Девоншир» под командой капитана 3-го ранга Конона Зотова. Замыкала колонну шнява «Наталия» лейтенанта Семена Лопухина.
Ночи стояли светлые. Сенявин коротал их на шканцах, прихлебывая крепкий чай. В полночь на 24 мая с марса раздался возглас:
— Вижу неприятеля на норд!
Сенявин разглядывал шведов в подзорную трубу. Он насчитал три боевых вымпела, шведы держали на северо-восток.
«Хуже не придумаешь, — размышлял Сенявин, — мы у них почти на корме, а ветер крутой. Мы под ветром». По всем тактическим канонам он обязан был отказаться от атаки неприятеля. «Однако другого такого случая может и не быть».
— Поднять сигнал: «Прибавить парусов! Держать на шведа!» — скомандовал флагман.
Рядом выросла встревоженная фигура лейтенанта-датчанина:
— Но, господин капитан, атака с подветра строжайше запрещена.
— Кем же? — ухмыльнулся Сенявин.
— Тактикой Госта и печальным опытом, — побледнев, ответил лейтенант. — Несколько лет назад мой соотечественник храбрый капитан Хвитфельд отважился подняться на линию шведов, но те перекрестным огнем быстро потопили его. Со всем экипажем.
— Восхищаюсь вашим капитаном. Однако государь наш любит присказку: «Пульки бояться, в солдаты не идти». К тому же на матросов своих надеюсь, выучка отменная. Канониры не подведут.
Сенявин оглянулся и нахмурился. В кильватер ему держались лишь корабль Зотова и шнява Лопухина. Остальные четыре судна под командой иноземцев отстали на целую милю…
Тем временем шведы приближались, и бой пришлось начинать малыми силами.
С первой же минуты канонады шведы старались, имея преимущество в ветре, взять «Портсмут» под перекрестный огонь и выбить его из строя. Через два часа им удалось задуманное. Перебитые марса-реи «Портсмута», страшно закачавшись, полетели вниз.
Шведы ликовали: лишившись основных парусов, русский флагман волей-неволей выйдет из строя и увалится под ветер.
Сенявин решил по-другому.
— Лево руль! — скомандовал он. Используя остаточную инерцию, он направил свой корабль на прорезание линии строя шведов.
Медленно, но неотвратимо, развернув полностью пушки своего борта, «Портсмут» буквально втиснулся между шведами навстречу ветру. Радость шведов сменилась ужасом. Их пушки не могли стрелять по русскому кораблю. А прямо на них смотрели черные жерла двадцати шести заряженных картечью пушек левого борта «Портсмута», точно по форштевню неприятельского фрегата. Фитили дымились. Канониры ждали команды.
— Пали!
Продольный залп, особенно картечью, страшен. Он сметает все живое на верхней палубе, в клочья рвет паруса, крушит рангоут. На фрегате, не дожидаясь второго залпа, спустили флаг. Бригантина последовала примеру старших. Флагман шведов «Командор» начал разворачиваться, пытаясь уйти. Дав по его корме два залпа ядрами, Сенявин послал вдогонку за кораблем капитан-командора Врангеля, подоспевших наконец-то капитанов Деляпа и Шапизо. Настигнув пятидесятидвухпушечный «Командор», они принудили его к сдаче. Деляп и Шапизо наперегонки на шлюпках устремились к борту «Командора», домогаясь первыми принять капитуляцию шведского флагмана. Наблюдая за ними в подзорную трубу, Сенявин невольно усмехнулся:
— Здесь-то вы не опоздаете приз заполучить.
Пороховой дым окончательно рассеялся. На всех трех плененных судах капитан-командора Врангеля развевались флаги Святого Андрея Первозванного.
Тепло встретил Петр победителей. Выслушав рапорт Сенявина, сказал:
— Молодец, творил не по букве, а по разумению. Добрый почин русскому флоту учинил капитан-командор, — и первым поздравил с новым званием. — Братца нынче ты обскакал, через ступеньку перепрыгнул!
Спустя месяц, в конце июня, на Гангутском рейде развевались вымпелы сорока кораблей, фрегатов и двухсот тридцати галер Балтийского флота России. Среди них выделялся красавец «Ингерманланд». На нем вице-адмирал Петр Михайлов держал совет флагманов и капитанов.