Гангутское сражение. Морская сила
Шрифт:
Увенчав голову королевской короной, Фридрих I поначалу рьяно принялся наводить порядок, прежде всего на море.
— Сколько можно терпеть унижения от флота царя Петра? — вопрошал он у флагманов Адмиралтейств-коллегий. — Русские галеры беспрепятственно плавают в стокгольмских шхерах, высаживают на берег казаков, наводят ужас на горожан Стокгольма. Шесть лет назад королевский флот опозорился у Ган-гута. Когда же вы сумеете дать отпор царю и наказать русских? Вам поможет эскадра короля Георга и воля Господа Бога!
Краснели полные физиономии адмиралов, они сопели и переглядывались. Никогда еще королевская особа не выговаривала столь обидные слова шведским флагманам…
Обида обидой, но есть королевская воля. На этот раз выбор остановился на вице-адмирале Шебладе. Он самый опытный, знает повадки русских моряков, в прошлом у него есть свои старые счеты с ними. Ему и быть флагманом эскадры, стоять на защите берегов королевских от набегов русских варваров.
Весной 1720 года Петр вывел на Котлинский рейд пять новых, только что сошедших со стапелей линкоров, провел ученья с ними, отработал артиллерийские стрельбы. После этого осмотрел укрепления на Кот-лине, остался доволен сделанным, объявил шаутбе-нахту Сиверсу краткий указ:
— Оборонять флот и сие место до последней силы и живота — наиглавнейшее дело.
Норрис больше не показывался у наших берегов, а шведы получили еще один предметный урок на море…
Голицын оставил у Аланд дозоры и все же, опасаясь эскадры Норриса, отстаивался в Гельсингфорсе. Петр узнал, что шведская эскадра «обижает» наши дозорные галеры.
Посланные в разъезд от пребывавшего в Финляндии галерного флота наши три лодки, 28 июня встретив у Ламеланда, в аландских шхерах, три неприятельские галеры, воротились назад и при этом потеряли одну из своих лодок, ставшую на мель. По этому случаю, очень огорчившему Государя, Голицыну было приказано послать кого-нибудь к месту, где таким образом появились неприятели, и сделать над ним «поиск».
— Будет отстаиваться в гавани, — упрекнул Петр Голицына, — поднимай якоря, спеши к Аландам, надобно шведов отвадить навсегда. Как договорились, завлекай в шхеры и азардируй. Не позабудь абордажные лестницы.
В конце июля галерный флот в девяносто вымпелов, с десантом десять тысяч войск направился на запад. Генерал Михаил Голицын командовал на сей раз флотом галер, а в его подчинении следовал князь лейтенант Михаил Голицын…
На подходе к Аландам поднялся сильный южный ветер, развело крупную волну, галеры с трудом выгребали, удерживая заданный курс. Днем 26 июля головная галера выстрелила из пушки, подняла сигнал: «Неприятель на зюйд-весте»!
В подзорную трубу генерал Голицын определил силы противника:
— Вымпелов пятнадцать, стоят на якорях, супостаты.
Осмотрелся по корме. Низкобортные галеры с трудом удерживали строй, волны захлестывали борта.
— Передать по флоту! Курс норд!
Голицын решил повернуть к шхерам и отстояться, пока не утихнет шторм. Галерный флот отдал якоря. Голицын собрал капитанов и полковников. Военный совет постановил единогласно: случая не упускать, «когда погода будет тихая, чтоб абордировать». Голицын согласился с мнением капитанов:
— Утром перейдем поближе к шведам, укроемся
от волны за островом Гренгам, а там, дай Бог, упредим неприятеля.
Флагман шведов вице-адмирал Шеблад не первую неделю поджидал русские галеры. Весенний набег на шведские берега вызвал переполох в столице. В парламенте в открытую корили моряков: «Где былое величие королевского флота? Даже помощь Великобритании не останавливает русских».
Пятнадцать капитанов чинно расселись в адмиральском салоне.
— Такой момент упустить невозможно, у русских нет ни одного корабля, одни галеры. Сотни наших пушек сметут эти гребные лодки. Наш долг рассчитаться с русскими за Гангут. — Шеблад распахнул балконную дверь. Свежий ветер ворвался в салон, разгоняя клубы табачного дыма. — Добрый ветер от зюйд-веста нам в помощь.
В дверях салона появился вахтенный офицер:
— Господин вице-адмирал, неприятель на норд-осте!
Шеблад обрадовался:
— Господа капитаны, по кораблям, сниматься с якорей, занимать места в линии баталии.
Спустя час с попутным ветром шведская эскадра устремилась к галерам.
Но Голицын упредил шведов. Дозорные вовремя доложили о подъеме парусов у шведов.
— Стало быть, атаковать вздумали с попутным ветром. Нам сие не с руки, против волны и ветра не выгрести, а пушками они сильны. — Голицын поманил капитана: — Ворочаем обратно к шхерам, авось там наша возьмет.
Флагман русских поворотил на обратный курс, а шведы ставили дополнительные паруса, набирая ход.
Тем временем галеры, укрывшись от ветра, рзвер-нулись и построились полукружьем. Голицын приказал поднять сигнал атаки — красный флаг — и передал на галеры:
— Абордажные партии к бою! Атаковать неприятеля по способности с обоих бортов!
На море каждый миг решает многое. Увлекшись погоней, головной тридцатипушечный фрегат шведов слишком поздно заметил ловушку. Мелко сидящие галеры заманили их на камни. То ли не хватило опыта, то ли подвел глазомер шведских капитанов. Фрегаты уже открыли огонь по галерам и одновременно хотели отвернуть, — но напоролись на камни. Крепко сели на мертвый якорь.
Маневренные галеры сквозь картечную завесу бросились на абордаж. Не спасли шведов ни сети против абордажа, ни высокие борта. Вскоре на палубах закипели жаркие схватки.
Проморгал и сам Шеблад. Его линейный корабль тоже запоздал с разворотом. Семьдесят пушек изры-гали огонь на оба борта, но ядра не долетали до галер, а в это время полетел в воду якорь, но только так, разворачиваясь на якорном канате, меняя галс, флагман шведов смог избежать катастрофы. Но тем самым отрезал путь отхода еще двум фрегатам. В считанные минуты галеры охватили смертельным обручем и эти фрегаты, потерявшие свободу маневра… Остальные десятки галер устремились за кораблем Шеблада и его эскадрой. Но здесь свежий ветер и паруса помогли противнику уйти. Шведы бесславно покидали место боя, а их английский партнер спокойно дрейфовал за сотни миль отсюда…
Гренгам и Гангут удивительно совпали — день в день 27 июля так и вошли в скрижали истории одной датой:
«Корабль, на котором находился начальник отряда, и осталъныя мелкие суда успели уйти, хотя с большими повреждениями. Взятые фрегаты были:
34 пушки „Сторфеникс“ — Капитан Штрале.
30 пушек „Венкор“ — Фалкенгрен.
22 пушки „Сискен“ — Штоуден.
18 пушек „Данск-эрн“ — Колее».
На них убито 103, взято 407 человек. У нас в этой битве убито 2 офицера и 80 рядовых, ранено 7 офицеров и 196 рядовых, да опалены огнем 1 офицер и 42 рядовых; всего убитых 82, раненых 246. Эта победа, совершенная в годовщину Гангутской победы, почтена Государем почти такими же почестями, как и Ган-гутская; взятые фрегаты также были введены в столицу с триумфом 8 сентября, и победа изображена на гравюре, суда эти также повелено было хранить вечно, и модель одного из них, «Данск-эрна», сделанная в 1737 году, поныне хранится в нашем Адмиралтействе; на память этой победы также выбита медаль, изображающая битву, с надписью, подобною Гангутской медали: «Прилежание и храбрость превосходит силу»; и наконец, церковь, по завещанию Петра Великого, поныне совершает в этот день благодарственное молебствие за обе эти битвы. Государь благодарил победителей письмом на имя начальника, генерала князя Голицына, ему пожаловал шпагу и трость, осыпанные бриллиантами, и всем участникам медали, офицерам — золотые, нижним чинам — серебряные; за взятые суда выдано призовых денег 8960 рублей. Уведомляя об этой победе своих любимцев, губернаторов и послов при иностранных дворах, Государь говорил в письме князю Меншикову: «Правда, не малая виктория может почесться, потому что при очах господ англичан, которые равно шведов обороняли, как их земля, так и флот».