Ганнибал. Враг Рима
Шрифт:
Большинство командиров, в том числе и Бостар, принялись с внезапным усердием разглядывать ногти и подтягивать перевязи. Даже Малх лишь смущенно прокашлялся.
— Ладно вам, — добродушно усмехнулся Ганнибал. — Неужели вы действительно думаете, что я не выясню, насколько в действительности упал боевой дух? В кавалерии все с этим хорошо, но только потому, что я очень заботился о них в горах. Их погибло намного меньше. Но они — не все. Многие воины думают, что нас разобьют в первом же сражении с римлянами, так ведь?
— Они все равно будут сражаться, командир! — крикнул Малх. — Они любят тебя, как никого другого.
Ганнибал тепло улыбнулся:
— Достойный Малх, я всегда могу положиться на тебя и твоих сыновей. Знаю, что твои воины будут биться достойно, как и большая часть остального войска. Но нам нужна победа прямо сейчас, чтобы поднять их боевой дух. Что еще важнее, нам надо хорошо их накормить. Для этого нужна еда. Разведчики выяснили, что в амбарах за этими стенами, — он показал на крепость, — полно зерна. Я бы согласился купить его у тавринов, но они сразу же отвергли мои предложения. А теперь познают цену своей глупости.
— Что мы должны сделать, командир? — с готовностью выпалил Сафон.
— Взять город штурмом.
— Пленные?
— Никого в живых не оставлять. Ни мужчин, ни женщин, ни детей.
Глаза Сафона загорелись.
— Есть, командир.
Его слова были встречены одобрительным гулом остальных.
Ганнибал посмотрел на Бостара:
— Что такое? Разве ты не рад приказу?
— Нужно ли убивать всех, командир? — спросил Бостар. Перед его глазами, как живые, возникли ужасные картины штурма Сагунта.
Ганнибал скривился.
— К сожалению, да. Знай, что я не просто так отдал такой приказ. Мы сейчас в очень сложном положении. Если завтра перед нами появится армия римлян, нам действительно придется попотеть, чтобы ее разгромить. Прослышав о нашей слабости, бойи и инсубры подумают дважды, прежде чем оказать нам помощь, которую они с такой готовностью обещали нам в прошлом году. А если это произойдет, то мы проиграем войну, еще толком не начав ее. Ты этого хочешь?
— Безусловно нет, командир, — пристыженно ответил Бостар.
— Хорошо, — произнес Ганнибал, довольно глядя на него. — Если мы уничтожим все население Таврасии, это станет отличным уроком для всех остальных местных племен. Мы все еще являемся мощным войском, и они должны быть либо за нас, либо против. Третьего не дано.
Бостар, залившись краской стыда, опустил взгляд.
— Прости, командир. Я не так все понял.
— Возможно, не разобрались и другие, — ответил Ганнибал, — но у них не хватило смелости спросить.
— Я-то все понял, командир, — рыкнул Сафон.
— Именно поэтому сегодня ты здесь, — мрачно подтвердил Ганнибал. — И Мономах. — Он кивнул на коренастого лысого мужчину. — Остальные здесь потому, что я знаю, что вы мои лучшие командиры и в точности выполните приказ.
Он показал копьем на стены крепости.
— Я хочу, чтобы город был взят до темноты. И ваши воины получат все, что они захотят. Они это вполне заслужили.
Бостар присоединился к радостным возгласам, не скрывая охватившего его энтузиазма. Увидел, что скалящийся Сафон пытается поймать его взгляд, но намеренно отвернулся в сторону. Он, Бостар, выполнит приказ Ганнибала, но совсем по иной, чем его брат, причине. Он просто верен военачальнику и не объясняет жажду крови и кровожадность военной необходимостью, так, как делает Сафон.
Несмотря на великодушное предложение Квинта, согласившегося сопровождать его на север, Ганнона все равно раздражало это путешествие. Он все так же, как и в начале пути, был вынужден играть опостылевшую ему роль раба. Квинт ехал верхом на лошади, а Ганнон — на строптивом муле. Он не имел права есть вместе с Квинтом, не мог спать с ним в одной комнате. Вместо этого он разделял трапезы в компании домовых рабов и прислуги придорожных таверн, а спать ложился на конюшне, рядом с животными. Как ни странно, это внешнее разделение Ганнона и Квинта начало потихоньку выявлять все их разногласия.
Поразительно, но они даже были рады этому. Все, что они увидели и услышали в Риме, одним мощным рывком вернуло их к реальности, разрушая дружбу, зародившуюся на вилле в Капуе. Они едут туда, где между римлянином и карфагенянином не может существовать никакой дружбы, лишь бой насмерть. Юноши подолгу не разговаривали друг с другом, и наконец стало очевидным, что они должны обдумать свое будущее. И тактика, принятая ими по молчаливому согласию в самом начале пути, стала давать сбои. Молодые люди сильно страдали, поняв, что их расставание будет неизбежным и, скорее всего, окончательным.
Три сотни миль от Рима до Плацентии тянулись долго, но вот они наконец достигли места назначения. Все свободное место вокруг города было занято огромным временным лагерем. В нем расположились легионеры, соции и кавалерия. Дороги были забиты марширующими отрядами и запряженными волами телегами, нагруженными снаряжением и фуражом. По обе стороны дороги расположились многочисленные лотки и лавки торговцев, наперебой предлагавших воинам еду, вино и снаряжение. Прорицатели стояли вперемешку с кузнецами, мясниками и шлюхами. Музыканты играли на барабанах и костяных дудочках, прыгали и кувыркались акробаты, мошенники предлагали излечение ото всех известных в мире хворей. А посреди всего этого бегали детишки, играя с завшивленными дворнягами.
Полнейший хаос, пришло на ум Ганнону, но он ни минуты не сомневался в том, что даже такие титанические дела под силу Ганнибалу. Только здесь уже собрался не один десяток тысяч римских воинов.
Квинт не стал терять времени и окликнул проходящего мимо центуриона.
— Консул прибыл из Рима?
— Ты все проспал! Он прибыл четыре дня назад.
Квинт не удивился. В отличие от них, Публий и его сопровождающие наверняка каждый день могли менять лошадей.
— А где его штаб?