Ганс

ГЛАВА 1

Ганс

Мягкий скрежет лезвия, скользящего по точильному камню, наполняет меня чувством спокойствия.

Это знакомо.

Мой дорогой друг.

Инстинктивно мое запястье поворачивается, чтобы удержать металл против камня под углом в пятнадцать градусов, на пять градусов меньше, чем стандарты большинства брендов. Немного острее. Немного опаснее.

Еще немного в моем стиле.

Передо мной в углу одного

из мониторов мигает желтый свет.

Я поднимаю взгляд от ножа к экрану сигнализации и наблюдаю, как Кассандра, моя соседка, проклятие моего существования, перескакивает через дорогу от своего подъезда к моему.

Ладно, она не прыгает. Но в этой маленькой майке с бретельками и шортах она могла бы прыгать, потому что каждый ее дюйм чертовски трясется.

Рабочая поверхность передо мной скрипит, когда я наклоняюсь вперед, сжимая кулаком рукоятку ножа и прижимая ее тупой конец к старому дереву.

Неужели она не понимает, какое она чертовски соблазнительное искушение?

У нее что, совсем нет здравого смысла?

Ее большие сиськи подпрыгивают, когда она делает следующий шаг, а ее хлипкие шлепанцы не защищают ее ноги от потрескавшегося асфальта.

Такая девушка, как она, должна носить…

Ничего.

Такая девушка, как она, не должна носить абсолютно ничего, и она должна проводить ночи на спине, широко расставив бедра, прижав руки к груди и извиваясь… подо мной, где никто другой не сможет ее увидеть.

Я скрежещу зубами.

Этот мир не создан для таких нежных созданий, как она.

На экране Кассандра проводит рукой по переду своего фиолетового топа, сворачивая с моей подъездной дорожки и направляясь по небольшой кирпичной дорожке, ведущей к моей входной двери.

Моя входная дверь, которая находится на один уровень выше моего нынешнего места в подвале.

Моя входная дверь, которую я никогда не открываю.

Потому что я не могу с ней поговорить.

Я не могу позволить себе подойти к ней так близко.

Дверной звонок не слышен сквозь укрепленные стены моей тайной безопасной комнаты, но я отчетливо слышу его через динамики.

На другом экране показан другой вид, и этот, пожалуй, мой любимый.

Камера находится в глазке, так что это идеальный ракурс ее идеального лица.

Она закусывает губу.

Она перекладывает в руки стеклянную емкость с плохо приготовленной выпечкой.

Она поднимает руку и откидывает с лица вьющиеся черные волосы.

Я выталкиваю воздух из легких.

Почти настало время для ее следующей стрижки. Ее челка немного длинная, свисает на глаза, а кудри еще более заметны на коротких прядях, что придает ей ровно столько неопрятности, сколько нужно.

Я люблю их.

Но я ненавижу,

когда они закрывают мне вид на ее мягкие карие радужки глаз, даже если это всего лишь на секунду.

Она высовывает язык и проводит по пухлой нижней губе.

И я смотрю в потолок.

Снова раздается звонок в дверь.

Может быть, если я сосредоточусь, то смогу ударить головой вперед, пронзив глазницу лезвием, и вырваться из этой чертовой трясины.

«Я думала, ты дома, Ганс», — раздается из моих динамиков ее мягкий голос, и я снова поднимаю взгляд на экран.

Она почти всегда что-то бормочет себе под нос, когда стоит у моей двери. Но она никогда не произносит моего имени.

Мой член реагирует, точно зная, как бы раздвинулись ее губы, когда она выдохнула мое имя.

Я воспроизведу запись, когда она уйдет. Наблюдайте за формой этих идеальных розовых губ, когда они открываются и закрываются.

«Чёрт возьми, Бабочка», — я прижимаю ладонь к своей растущей эрекции.

Ее обнаженная грудь приподнимается, когда она делает глубокий вдох, затем она опускается вниз, ставя контейнер на потертый коврик перед моей дверью.

На самом деле, там не написано «приветствую». Но во внутренний слой коврика вплетен лист тщательно изготовленной взрывчатки, так что думаю вы понимаете, что я не люблю гостей.

Я продолжаю надавливать на свой член, пока она выпрямляется.

И я нажимаю сильнее, когда вижу, как она бросает взгляд на мое переднее окно.

Шторы задернуты, так что ей нечего не увидеть, но мне нравится, что она попыталась.

Затем я продолжаю наблюдать, как она отворачивается от крошечной камеры и спускается по ступенькам, а закат заставляет ее фигуру светиться.

Она такая чертовски пухленькая. И мягкая. И красивая. И искра в ее глазах такая доверчивая и здоровая и…

Я позволил своим пальцам схватить меня по всей длине, сжимая до тех пор, пока она не перешла тупиковую улицу, не прошла мимо своей машины, которую она всегда оставляет припаркованной на подъездной дорожке, и не закрыла за собой входную дверь.

Я откидываюсь на спинку стула.

Единственный раз, когда я слышал, как она произносила мое имя, был в тот день, когда мы встретились.

Я был за городом — за границей. Я был занят убийством ужасных людей, поэтому не знал, что моя первая соседка через дорогу умерла. Она была милой старушкой, которая ни черта не слышала, не видела дальше своего двора и имела привычку играть в онлайн-покер, из-за которой держалась подальше от окон. Она была идеальна. Но потом она взяла и умерла, а у ее сестры появился друг, у которого была дочь, которая искала жилье, и к тому времени, как я вернулся домой, у меня был новая гребаная соседка.