Ганзейцы. Савонарола
Шрифт:
В начале средних веков, когда в Италии свирепствовала борьба партий, замки эти служили убежищем кондотьеров, которые во время войны нанимались к могущественным предводителям партий и исполняли свою роль сообразно обстоятельствам. Распри гвельфов и гибеллинов длились до бесконечности, несмотря на то что большинство действующих лиц давно забыло о настоящей причине их. В борьбе участвовало не только среднее сословие, но и низшие слои народа, хотя в городах главная роль принадлежала знатнейшим фамилиям, которые враждовали между собой.
Флоренция, носившая название «цветущего города» со времён римлян, преимущественно обязана была своим богатством самостоятельному развитию шёлкового производства. Торговые интересы были причиной её первых войн с
Частные войны из-за личных и городских интересов получили твёрдую точку опоры, когда папа заявил притязания на наследство графини Матильды, завещавшей свои земли церкви, хотя они составляли императорское ленное владение. Император признал требования папы незаконными; из-за этого началась борьба за светскую власть папы, которая охватила большую половину Европы.
Часть дворянства приняла сторону императора, другая встала на сторону церкви; таким образом начались бесконечные войны, средоточением которых была Флоренция; при этом впервые возникли названия «гвельфы» и «гибеллины» для обозначения обеих партий.
В это дикое и беспокойное время, наряду с внутренними междоусобиями, Флоренция вела беспрерывные войны с соседями для открытия свободного торгового пути. В довершение общей неурядицы владельцы замков, расположенных за чертой города, нередко делали вылазки, нападения на мирных жителей небольших вилл и нарушали спокойствие целого города.
Естественно, что такие условия жизни должны были мало-помалу закалить мужество горожан. Нужда, эта лучшая учительница, заставила купцов и ремесленников взяться за оружие, чтобы в случае надобности быть наготове для защиты своего домашнего очага. Таким образом из класса богатых горожан понемногу образовался своего рода патрициат, который не только представлял собой крепкий оплот против притязаний дворянства, но скоро усвоил его привычки с той разницей, что отличался от последнего более утончёнными нравами и любовью к искусству. Этот новый патрициат благодаря своей энергии достиг такого могущества, что окончательно отстранил от городского управления представителей старинного дворянства.
Но так как знатные фамилии горожан преимущественно принадлежали партии гвельфов, а большая часть дворян стояла на стороне гиббелинов, то прежние распри продолжались, тем более что синьория — верховный городской совет — теперь состояла исключительно из членов партии гвельфов. Наконец, Сильвестро Медичи, один из богатейших флорентийских купцов, сгруппировал вокруг себя так называемых «недовольных», чтобы дать отпор непомерным притязаниям гвельфов. Вследствие этого простой народ, ремесленники и купцы с течением времени привыкли считать своей опорой торговый дом Медичи и относиться к главе его с безусловной преданностью.
Медичи, благодаря своей осмотрительности и энергии, сумели не только составить себе значительное состояние, но и заслужить расположение флорентийцев своей щедростью. В начале пятнадцатого столетия Джованни Медичи владел большими поместьями в окрестностях города, великолепным замком и несколькими виллами, в числе которых была знаменитая вилла Кареджи. Сын его, Козимо, не только наследовал его имущество, но и его громадное влияние на общественные дела.
В Козимо впервые проявилась та замечательная любовь к искусству, которая удержалась в этой фамилии в течение столетий. Естественно, что такой влиятельный человек, как Козимо, имел много врагов и могущественных противников; им удалось обвинить его в преступных сношениях с Франциском Сфорцей, тогдашним герцогом Миланским, и отправить его в ссылку. Но флорентийцы настояли на его возвращении и приняли с громкими изъявлениями радости, когда он на следующий год снова вернулся из ссылки в родной город.
Этот случай показал всю непрочность мира между большими торговыми домами. Каждая влиятельная фамилия патрициев, владевшая большими богатствами, стремилась захватить в свои руки бразды правления, чтобы распоряжаться более важными и доходными должностями, и это должно было неизбежно вести к ожесточённой вражде и кровопролитным войнам. Но в мирное время члены отдельных домов дружески общались между собой и нередко собирались вместе по случаю общественных празднеств. Равным образом браки между ними составляли обычное явление, так что они мало-помалу почти все породнились друг с другом. Но когда снова наступали распри, то никто не считал нужным щадить какие-либо чувства или обращать внимание на узы родства.
Более высокая степень интеллигентности, отличавшая членов фамилии Медичи, давала ей преимущество перед другими флорентийскими домами и в глазах граждан делала её более способной к управлению, нежели дворянство, которое преследовало исключительно свои личные себялюбивые цели. Так, например, Козимо Медичи, достигнув власти, употребил все усилия для восстановления мира, тем более что убедился личным опытом, что даже ввиду интересов его собственного дома ему выгоднее жить в дружбе с другими значительными фамилиями, нежели в вечной вражде. Ему удалось привлечь на свою сторону самого главного противника, богатого Бено Питти, и породниться с фамилией Пацци посредством брака своей внучки Бианки с Гуильельмо Пацци. После смерти Козимо сын его, Пиетро, наследовал все права и преимущества отца, но по своей бестактности далеко не пользовался таким народным расположением. Тем не менее всякий раз, когда Пиетро Медичи являлся в город из своей виллы Кареджи, его прибытие производило известную сенсацию. Неизлечимая болезнь лишала его свободы движения, поэтому слуги несли его на носилках; многочисленная и нарядная свита сопровождала его. Кроме дочери Бианки у Пиетро было двое взрослых сыновей, Лоренцо и Джулиано, получивших своё первоначальное воспитание под надзором деда, который особенно любил Лоренцо за его живой ум и склонность к изящным искусствам.
Пиетро Медичи всего чаще бывал у своей единственной дочери, которая жила с мужем в изящной вилле, окружённой садами и построенной на откосе холма, откуда открывался живописный вид на город и извилины реки Арно. Роскошные поля, обилие овощей, прекрасные фруктовые деревья и виноградники свидетельствовали о плодородии почвы и заботливости хозяина. Цветник перед домом представлял подобие рая в миниатюре; кроме дорогих тропических растений здесь была масса всевозможных цветов, которые приятно поражали глаз зрителя великолепием и богатством красок. Пиетро Медичи просиживал целые часы близ этого дома под тенистыми платанами, глядя на родной город, раскинувшийся в долине, и любуясь красотой дочери и играми её детей. В эти минуты полного блаженства он переносился мысленно в другой, волшебный мир, свободный от честолюбивых стремлений, зависти, борьбы и разрушения.
Пиетро Медичи только на несколько лет пережил своего отца. С его смертью народ перенёс свою преданность на его сыновей, или, вернее сказать, та часть народа, которая, признавая господство дома Медичи, считала естественным, чтобы управление республикой перешло в руки внуков великого Козимо. Но если многое прощалось Пиетро ввиду его слабого здоровья, то сыновья его не могли рассчитывать на подобную снисходительность и при своей молодости и неосмотрительности легко должны были навлечь на себя неудовольствие флорентийцев. Лоренцо и Джулиано, сыновья богатого торгового магната, воспитанные как принцы крови, обладали всеми внешними преимуществами, но до сих пор не успели проявить никаких личных достоинств, которые могли бы служить для народа верным залогом безопасной будущности.