Гаран вечный
Шрифт:
По-видимому, рабочие темного северного острова нашли какую-то новую форму продвижения вперед, создав в результате машину намного меньшую и более компактную, чем я когда-либо видел.
Я неохотно оторвал себя от рассматривания, зная, что Кипта заподозрит меня, если я задержусь слишком долго. Но я решил, когда поставил ногу на откос, открыть секрет элегантного судна прежде, чем его хозяин снова быстро удалится из Ю-Лака.
Откос кончался единственной широкой ступенькой, затем я очутился на зеленой и янтарной мостовой, которая вела в Зал Девяти Прияцев. Вздымающиеся колонны из
Направо ступеньки, ведущие вниз, были круче, давая доступ к бронзовой площадке, где полдюжины или около этого ярко раскрашенных яликов качались на желтой, усыпанной лепестками воде одного из пяти каналов. Так как было еще рано, никто, кроме одинокого охранника, не ходил по галерее. Ни одна дама, несмотря на мои дерзкие надежды, не гуляла по дорожкам сада и не проплывала в образе лепестка по каналу. Там царила спокойная тяготящая тишина.
Но Зал Девяти Принцев был занят, когда я вошел. Одна из самых небольших совещательных палат и приемных комнат дворца, зал был снабжен массивным столом, вырубленным из цельного бревна и обработанным знаменюым науглероживающим процессом в лабораториях Императора, так что он стал таким твердым и прочным, как вековые скалы Имуринского моря. Точно в центре у этого стола, расположенного так, чтобы сидящие за ним видели единственный вход в палату, стояло кресло из того же самого материала, а по обеим сторонам кресла — скамьи без спинок.
Благодаря моему положению, я хорошо знал Императора и членов его всесильного совета. Ибо большая часть последних была справедливой, хотя и строгой, частью, требовавшей от своих подчиненных стойкой и абсолютной преданности и верности государству. Убедившись в моей честности, они предоставили мне почти полную свободу в моем ведомстве, требуя только полумесячные рапорты. В прошлом, с тех пор как я вступил в свою высокую должность, наши отношения были довольно дружескими, хотя никогда не становились теплее, чем допускала строгая формальность дворца.
Но сейчас произошло изменение в их отношении. Долгие годы войны и служения в армии снабдили меня шестым чувством, появляющимся у тех, кто ходит по самому краю опасности. И теперь я тотчас ощутил напряжение и некоторую холодность, которые встретили меня, как только я вступил внутрь.
То ли я олицетворил какую-то личную опасность, то ли какой-то неизвестный мне случай встревожил их — я не знал. То же самое чувство, которое направляло мою руку к мечу сегодня утром, когда я торопился встретиться с посыльным Императора, снова дернуло мои пальцы по направлению к оружию на бедре. Я почувствовал, как натянулась кожа на моих плечах. Пахло тревогой.
— Маршал Флота приветствует Лорда Воздуха, Правителя Пяти Морей, Любимого Оуоном… — начал я официальное приветствие.
— Достаточно. — Голос Императора сухо оборвал меня. Садись, Лорд Гаран, — вон там. — Он указал на табуретку приблизительно в шести шагах от того места, где я стоял. Я повиновался, но во рту у меня внезапно пересохло. Здесь существовала опасность — для меня!
— Ты содержишь тайную службу информации, не так ли?
— Да, Великий. Это существенная часть моих обязанностей.
— А это тоже часть твоих обязанностей? — Он передал две металлические пластинки служителю, стоявшему сбоку. Тот обогнул стол и остановился передо мной, держа то, что нес, так что я мог увидеть это.
Вырезанные на мягкой поверхности металла чертежи и формулы были совершенно незнакомы для меня. Полностью озадаченный, я поднял глаза на холодную маску, которой было лицо Императора.
— Я никогда не видел этого раньше, Ваше Величество. Я не понимаю их смысла.
— И все же они были найдены среди секретных документов твоей разведывательной службы, — ответил он многозначительно.
Я взглянул ему прямо в лицо.
— Я повторяю, Великий, что никогда не видел этого раньше.
После чего Малкус из Трота, тощий — кожа да кости — человек, начисто лишенный всяких добрых чувств, захихикал, прикрыв рот волосатой рукой. Эта злая пародия на человека с его клокотавшим в горле смехом разозлила меня, чего несомненно он как раз добивался.
— Стоит ли Маршал Флота перед судом за преступление, Великий? Я умоляю вас, милорды, будьте немного откровеннее с вашим слугой.
Император нахмурился.
— Жалоба на твой отдел и тебя была подана людьми Кума… Кум! Это название разорвалось красным пламенем в моем разуме. Кум! Значит, я был прав, подозревая какой-то дьявольский смысл в необъявленном прибытии Кипты.
— За некоторыми личными делами Хозяина была установлена слежка…
Я вздрогнул. Тут моя совесть действительно была нечистой. Я подыскивал ключ к мрачной загадке Кипты. В этом я был виновен.
— А теперь, как и предсказывал Лорд Кипта, среди твоих бумаг было найдено это. — Рот Императора скривился.
— Ваше Величество и милорды, я могу только повторить то, что уже говорил: эти пластинки, которые вы показали мне, я никогда раньше не видел. Если они действительно были найдены среди бумаг Флота, то я не знаю, как они попали туда. Но я обещаю вам, — закончил я искривленными губами, — что не буду медлительным в расследовании этого странного дела.
Малкус снова захихикал, его неприятное кудахтанье непрошеного веселья отдалось эхом по всему залу.
— Смотрите, добродетель оскорбилась, — изрек он, веселясь. Я быстро повернулся к нему.
— Вы насмехаетесь надо мной, милорд?
Он пожал плечами, но не удостоил меня ответом. Я поднялся на ноги. Твердыми руками расстегнул пряжку перевязи с мечом и снял ее.
— Великий, так как, кажется, я не являюсь более достойным вашего доверия, я возвращаю в ваши руки этот символ моего звания. Я был простым и откровенным солдатом и солдатом собираюсь быть. Я немного знаю о зигзагах государственной политики, но мне ясно, что стране зачем-то нужен козел отпущения. Если мое разжалование пойдет на пользу Ю-Лаку, я, готов получить распоряжения. Ибо я знаю, что был преданным при всех обстоятельствах по мере своих сил и способностей.