Гарантирую жизнь

Головачев Василий Васильевич

– Это дорога к шлюзам Беломорско-Балтийского канала.

– Какая разница?

Дмитрий и Никифор выжидательно посмотрели на Глеба. Тот спрыгнул на землю, обошел машину, глядя на совершенно пустое в обе стороны шоссе, постоял немного и вернулся.

– Уверен, за нас еще не брались всерьез. Попробуем побарахтаться самостоятельно. – Он влез в кабину «Урала». – Поворачивай назад, солдат, поедем другой дорогой.

– Но мне велено ехать в Медвежьегорск.

– Мы туда и направляемся, но сначала завернем в другое место.

– Я не могу…

– Тогда

вылезай и жди нас здесь. Через пару часов вернемся.

Водитель подумал, потом развернул машину и повел ее к недалекому перекрестку. Через минуту они свернули налево, на дорогу, соединяющую шлюзы Беломорско-Балтийского канала. На седьмом, после поворота, километре показался указатель: «Шлюз №7. 2 км.»

– Сворачивай, – потребовал Тарасов.

Ефрейтор хмуро повиновался.

Показался бетонный створ шлюза, перегородивший небольшую речку, за дальним концом которого начиналось водохранилище, давно ставшее озером.

– Загони машину на плотину, – сказал Тарасов. – Открой капот и сделай вид, что ремонтируешь мотор.

Водитель уже понял, что его пассажиры люди серьезные и ничего не делают зря, поэтому возражать не стал.

– Что ты задумал? – просунул голову в кабину Никифор.

– Хочу проверить, такой я умный, каким кажусь себе, или нет.

Тарасов подхватил Сергея на руки, спрыгнул на бетонное покрытие верхней части плотины, по которой можно было проехать на другой берег. Хмель и Булавин попрыгали из кузова тоже, начали разминаться.

– Нас здесь видно отовсюду, – недовольно заметил Никифор.

– Предлагаю вернуться метров на двести назад и спрятаться у дороги, – сказал Глеб. – Чувствую, скоро нагрянут гости.

– И у меня такое же ощущение, – признался Дмитрий. – Голова гудит, будто колокол.

Тарасов тоже почувствовал нарастание беспокойства и звон в ушах: «пси-локатор» врага засек изменение обстановки и силился понять, что произошло. Проняло даже Никифора, имевшего самую устойчивую к внешнему воздействию нервную систему. Он прислушался к своим ощущениям и изрек:

– Готов поспорить на червонец, что это кавалерия: я слышу топот копыт.

– Если уж и ты чуешь погоню, то нам надо держаться в пределах прямой видимости, – сказал Дмитрий. – Помнишь, как ты меня спутал с кем-то из своих сослуживцев?

– Помню, – стушевался Никифор. – Но я был на сто процентов уверен…

– То же самое может произойти и сейчас, особенно если излучение усилится. Имейте это в виду.

Они вернулись к дороге, ведущей к шлюзу, и заняли удобные места по обе ее стороны. Тарасов с мальчиком и Дмитрий – слева, за холмиком, поросшим рябиной и кустарником, Никифор – справа, за огромным трухлявым пнем. Потянулись минуты ожидания, полные нарастающего напряжения.

Но ждать долго не пришлось. Уже через четверть часа на дороге появились первые гости. К изумлению сидевших в засаде мужчин, это и в самом деле были всадники на лошадях. В полном молчании – был слышен только характерный стук лошадиных копыт и какое-то дребезжание – мимо проскакали три мужика в одинаковых пиджаках и разномастных штанах. Все трое были в кожаных картузах и с ружьями.

– Лесники, что ли? – прошептал Дмитрий.

– Может быть, – ответил так же тихо Тарасов.

Через несколько минут на дороге снова появились гости, и тоже не совсем обычные: четверо девушек на велосипедах, с рюкзаками за плечами и с кожаными чехлами, закрепленными на рамах двухколесных машин. Они тоже ехали молча и заговорили, только когда остановились недалеко от замерших членов триады.

Предметы перед глазами Тарасова стали двоиться, плыть, звон в голове усилился, в горло вцепились невидимые пальцы и начали душить. Капитан понял, что поток пси-излучения, инициированный храмом БЕСа в Петрозаводске или где-то еще ближе, достиг максимума.

– Я выйду к ним, спрошу, не видели ли девчата подозрительных людей, – пискнул в наушниках рации голос Никифора.

– Отставить! – шепотом рявкнул Глеб. – Это и есть охотники!..

Но было уже поздно. Никифор встал из-за пня во весь рост, держа за спиной «винторез», направился к велосипедисткам. В то же мгновение они оглянулись, протянули руки к чехлам, выхватили какие-то изогнутые предметы, – Тарасову показалось, что это саперные лопатки с дополнительными рукоятками, – и открыли из них огонь по Хмелю и лесным зарослям за его спиной.

Если бы он замешкался на долю секунды, капитана не спас бы и «ратник», имеющий вшитые бронепластины, но Хмель все же был профи высокого класса и упал в траву прежде, чем очереди из пистолетов-пулеметов (ничего себе – «саперные лопатки»!) прошили воздух над его спиной.

Тарасов и Булавин выстрелили одновременно.

С криками две «велосипедистки» выронили оружие, упали в пыль на дорогу. Их напарницы мгновенно ответили огнем в сторону стрелявших, прыгнули с дороги в канавку на обочине.

– Меняем позицию! – просипел Тарасов, метнулся чуть назад и вправо, прикрывая руками мальчика на груди, упал за кучу старых шпал. Дмитрий без звука последовал за ним.

И тотчас же на том месте, где они только что лежали, вспух клуб дыма и огня. «Велосипедистки» открыли огонь из гранатомета.

Из травы по ту сторону дороги взметнулась рука Никифора. Граната легла точно там, откуда стрелял гранатомет, однако девушки-«путешественницы» тоже были профессионалками и успели отойти. Взрыв «микроба» их не затронул.

На какое-то время стрельба прекратилась. Стал слышен женский голос, вызывающий «гамму-три».

– Я обойду их! – выдохнул Дмитрий, исчезая в лесу.

На дороге показались скачущие во весь опор «лесники», с ходу открыли огонь из своих ружей по деревьям, по кустам, за которыми скрылся Никифор. Их окликнули «велосипедистки», и «лесники» спешились, продолжая стрелять (не ружья – автоматы!), оставили лошадей на дороге, залегли в канаве.

– Не бойся, малыш, – прошептал Глеб, успокаивая мальчика, тельце которого вдруг потряс озноб.