Гарем Пришельца (Сборник)
Шрифт:
— Подсыпь ещё, — посоветовал папаша. — А то на десять штук может не хватить.
Не прошло и четверти часа, как из другого отверстия в принтере начали одна за другой выталкиваться «Джоконды» в абсолютно одинаковых рамах. По-видимому, аппарат мог изготовить и больше, но Тимоти после одиннадцатой картины нажал на кнопку, останавливая копирование.
Все картины расставили перед Леонардо. Тот смотрел на них остолбенело. «Джоконды» были абсолютно одинаковыми!
Художник бросился к одной из них, впился в неё глазами. Ему ли не знать детище своих рук! Ему знаком был каждый
После долгого пристального разглядывания картины он вздохнул с облегчением:
— Это она… Моя Мона Лиза… — И он обернулся к заскучавшим торговцам. — Вот моя картина! Нет, синьоры, что ни говорите, а живое дыхание творчества повторить невозможно, оно всегда первозданно в глазах своего творца.
Сказав это, он приступил к разглядыванию второй картины, от неё перешёл к третьей, затем — к четвёртой. По мере разглядывания его изумление возрастало. Через полчаса он уже вынужден был признаться, что все одиннадцать картин неотличимы одна от другой, и даже он, создатель оригинала, не в состоянии найти его среди них.
— Получите два доллара, почтеннейший, за посредничество при изготовлении копий с «Джоконды» в деревянных резных рамах, — сказал папаша Тагельбот, протягивая художнику деньги. — Если у вас появится ещё что-нибудь интересное, несите к нам, мы всегда будем рады видеть вас в своём магазине.
Леонардо, ещё не опомнившийся от потрясения, машинально взял деньги. Однако спустя мгновение в его глазах мелькнуло отчаяние.
— Отдайте мою картину, — сказал он задрожавшим голосом.
— Забирайте.
— Где она?
— Да тут, где ж ей ещё быть, — вмешался в разговор Тимоти. — Теперь отличить её от копий невозможно: принтер повторяет первоначальную вещь на молекулярном уровне. Рассматривайте их хоть с лупой, всё равно не найдёте свою. Да и зачем? Считайте, что все они принесены вами, так что берите любую. А можете оставить её у нас. Если купят, получите пятьдесят процентов комиссионных.
— Которая из них моя картина? — не слушая его, твердил Леонардо. Он переходил от одной «Джоконды» к другой и не мог остановиться на какой-то одной. — Которая из них? Которая?…
Внезапно его объял ужас.
— Отдайте мне её! — Его лицо побагровело. — Я требую, чтобы мне отдали мою картину!
— Кажется, она вон та, сбоку, — подавляя зевок, сказал старший Тагельбот.
— Оригинал всегда выходит из принтера последним, а последнюю я, мне помнится, поставил на стул, — возразил Тимоти.
— Почтеннейший, правильно вам говорят, берите любую, — обратился к художнику торговец. — Ну что вы тут поднимаете скандал. Уже никакая экспертиза не определит, где копии, а где ваш оригинал. Да и ни к чему это.
Леонардо трясущейся рукой вытер вспотевшее лицо, с яростью схватил первую подвернувшуюся «Джоконду» и бросился прочь из магазина папаши Тагельбота.
После его ухода торговец оглядел расставленные на стульях и мешках десять «Джоконд».
— Картина так себе, а вот рама хороша, — сделал он вывод. — Какая резьба, ты когда-нибудь видел
К вечеру в витрине магазинчика Тагельботов появилась «Джоконда» в резной раме. Тут же висело объявление:
Копия с «Портрета Моны Лизы Джоконды» Леонардо да Винчи, XVI век (подлинник в Лувре).
Картина в раме — 30 долларов.
Отдельно рама — 28 долларов.
Отдельно картина — 2 доллара.
… Дом Тагельботов скрылся за поворотом аллеи, а художник всё не мог успокоиться. Он то и дело останавливался, чтобы ещё раз рассмотреть картину. Но сколько бы он в неё ни всматривался, он ничего не мог найти в ней такого, что обличало бы копию. Это был подлинник, несомненно подлинник! Его, Леонардо, собственноручное творение! Но, с другой стороны, и те десять, что остались у торговца, ничем от этого изображения не отличались…
Странно и тоскливо было сознавать, что картина, на которую он затратил столько сил, бесследно затерялась среди копий, изготовленных таинственным принтером. Единственное и неповторимое авторское творение вдруг странным образом размножилось, а значит, исчезло…
Однако вскоре он успокоился. В конце концов, всё не так уж плохо. Портрет не погиб, с копий сделают ещё копии, и это даже лучше, чем если бы одна-единственная картина висела в какой-нибудь галерее. Мимолётно он даже пожалел, что не взял ещё одну копию: вернувшись в своё время, он подарил бы одну своему государю и благодетелю королю Франциску, а вторую отослал бы в Рим или в Венецию.
Возле машины времени стояла толпа, обсуждая назначение странного сооружения. Какой-то мальчишка забрался внутрь и колотил палкой по металлическому остову; Леонардо удалось выманить сорванца лишь ценой обоих своих долларов. Затем он вместе с картиной устроился в машине и зажёг под ретортой горелку. Жидкость в реторте забулькала, повалил чёрный дым, миг — и странного аппарата с его создателем не стало.
… - Учитель, ты вернулся! — наперебой закричали Джованнино и Бонифаччо, увидев появившуюся в вечерних сумерках машину времени и в ней — белую фигуру Леонардо. — Мы целый день молились, и Господь услышал нас! Ты вернулся!
Машина, едва возникнув, сразу развалилась на куски, а реторта с треском взорвалась, забрызгав чёрной жидкостью путешественника во времени. Но глаза Леонардо сияли торжеством: опыт удался блестяще и «Джоконда» всё-таки попала к потомкам!
Он радостно смеялся:
— Найдётся ли в мире хоть один знаток, который докажет, что это всего лишь копия? — И показывал удивлённым мальчуганам картину.
Впоследствии биографы Леонардо, передавая странный рассказ его учеников и отметая как вымысел чудесное исчезновение Мастера, усматривали в нём намёк на существование неких неизвестных копий с его знаменитой картины, созданных, скорее всего, им самим. И, разумеется, эти «авторские» копии обнаруживались. Однако искусствоведы неизменно признавали их подделками. Единственным и неповторимым, достоверно принадлежащим кисти Леонардо изображением Моны Лизы Джоконды оставалось лишь то, которое художник держал при себе до конца своих дней и которое впоследствии попало в Лувр.