Гарем
Шрифт:
Сайра потом долго анализировала этот случай. До того момента власть султана казалась ей нереальным, абстрактным понятием. Но хватило одного взгляда на пораженного ужасом евнуха, чтобы мнение девушки изменилось. «Я должна провести всю оставшуюся жизнь в этом странном мире, — думала она. — Выбор невелик. Или я стану таким же пугливым, беспомощным существом, как этот несчастный евнух. Или любящей женой будущего султана. За принцем Селимом я буду как за каменной стеной, и у меня, возможно, будет в руках реальная власть. Кто знает, может, я еще и полюблю его».
После той встречи приступы хандры у
— Откуда эта перемена? — удивлялась госпожа Рефет.
— Даже не знаю, — отвечал ей Хаджи-бей. — Но ясно одно, наша юная Сайра склонна к самоанализу. Полагаю, какой-то случай заставил ее впервые по-настоящему трезво оценить ситуацию. Я рад, что это произошло. Мы кровно заинтересованы в ее помощи, ибо именно Сайру я вижу в роли первой икбал принца Селима и, да поможет Бог, в роли его бас-кадины.
— Мой племянник не нуждается н том, чтобы ему указывали, кого любить, ага.
Хаджи-бей усмехнулся — Я ничего не буду ему указывать. Он сам ее выберет. Селим и последнее время стал большим знатоком женщин. Зулейка и Фирузи красивы, но китаянка слишком гордая, и в глубине ее сердца таится горечь. Она будет предана Селиму, но он никогда не сможет по-настоящему сблизиться с ней. А за очаровательной улыбкой русской девушки кроется печаль и скорбь. Она тоже будет верна Селиму, но память о юноше, за которого она вышла замуж в день своего похищения и который погиб, защищая ее, никогда не изгладится в ее сердце. Селим почувствует все это. Возможно, он полюбит и Зулейку, и Фирузи. Возможно, они даже подарят ему сыновей. Но он так и не сможет сойтись с ними по-настоящему.
— Но разве у Сайры пет воспоминаний о прошлой жизни? Насколько мне известно, она тоже была нареченной, когда се похитили.
— Сайра моложе обеих своих подруг. И она еще не любила, а лишь играла в любовь. Она очень трезво смотрит на вещи, хотя не исключено, что и сама не осознает этого. Девушка провела здесь уже несколько месяцев, в продолжение которых впитывает в себя как губка все, что мы даем ей. Она еще растет, и мозг ее работает со все нарастающей силой. Тело ее созрело для любви, а когда она встретит ответное чувство, у нее созреет и дух. И нашему господину доставит множество приятных мгновений не только ее тело, но и разум. Во всем гареме другой такой девушки не сыскать. Между прочим. Селим уже очарован ее красотой.
— Он видел ее?! — поражение воскликнула госпожа Рефет. — Господи, Хаджи-бей, ты ставишь под угрозу наши жизни!
— Нет, моя госпожа. Просто над банями устроена потайная комнатка, которую вырубили в стене мои немые стражники, еще когда я только стал ага кизляром. Никто не знает про нее, даже султан. Оттуда я могу спокойно наблюдать за девушками, не смущая их. Благодаря этой комнатке я, так сказать, отделяю зерна от плевел. Ведь известно, что смазливая мордашка еще не залог совершенного тела. А я не могу допустить, чтобы ложе с султаном делила женщина с каким-нибудь физическим недостатком. Несколько дней назад я отвел в потайную комнатку Селима, и он понаблюдал за вашими подопечными, чтобы легче было узнать их на празднике.
— Скорее бы, — проговорила госпожа Рефет. — Все эти наши тайны уже начинают действовать мне на нервы.
Наконец наступил торжественный день, и в султанском дворце началось поистине вавилонское столпотворение. Женские бани были битком набиты возбужденными девушками. Рабыни бегали от одной к другой, делая красивые прически. Хозяйку гаремного гардероба так замучили — девушки поднимали дикий крик и открыто ссорились между собой за право обладания тем или иным нарядом, — что она поклялась после торжеств навсегда удалиться в Шатер стареющих женщин.
В скромной ода госпожа Рефет придирчивым взором оглядывала своих трех главных подопечных. Она сама удивлялась, как это ей и Хаджи-бею удавалось скрывать красавиц от султана все эти месяцы. «Сегодня, конечно, неизбежно возникнут вопросы, но будем надеяться, Хаджи-бей все уладит».
— Ты замечательно выглядишь, — сказала она Сайре, — и затмишь всех в гареме.
— А вы уверены, что мы правильно подобрали цвета? — обеспокоенно спросила девушка. — Не один час пришлось повозиться с этим.
Госпожа Рефет одобрительно кивнула в ответ. Она прекрасно знала, кто уговорил хозяйку гаремного гардероба допустить ее девушек к нарядам на сутки раньше остальных. Эта женщина была обязана своим положением Хаджи-бею и была ему предана.
— Только взгляните на себя, мои милые. Вы очаровательны. Они будто впервые осмотрели друг друга с ног до головы. На Сайре были прозрачные салатовые шелковые шаровары и такого же цвета лиф, расшитый золотой ниткой и украшенный вдоль швов мелким жадеитом. Широкий золотой кушак, инкрустированный драгоценными каменьями, покоился на ее бедрах. Золотисто-каштановые волосы ярко блестели. Они были зачесаны назад, собраны у затылка золотой заколкой с жемчужной застежкой и свободно сбегали по спине. На ногах у девушки были зеленые парчовые туфельки, отливавшие золотом. В довершение всего госпожа Рефет набросила на плечи Сайре зеленое покрывало, отделанное золотистым атласом.
На Зулейке были лиловые шелковые шаровары, такой же лиф, украшенный пурпурным бархатом. Красиво сработанный пояс с золотом и аметистами, парчовые туфельки и пурпурное шелковое покрывало. Иссиня-черные волосы были зачесаны назад, чтобы открыть и подчеркнуть изящные черты лица восточной красавицы. Волосы были переплетены сиреневого цвета лентами и украшены жемчугом.
На Фирузи были шаровары и лиф цвета бирюзы, подходившие к ее удивительным глазам, расшитые серебристой нитью. Серебряный тяжелый пояс был инкрустирован редким персидским лазуритом. Она надела парчовые туфельки, а на плечи набросила бирюзово-синее покрывало, отделанное кремовым атласом. Распущенные светлые волосы роскошными волнами сбегали по узким плечам.
Госпожа Рефет дала каждой девушке чепец. Сайре и Зулейке — золотые, а Фирузи — серебристый.
— Хаджи-бей будет доволен вашим видом, — сказала она с улыбкой. — А теперь посидите, пока я осмотрю других своих девушек.
С этими словами она перешла к остальным подопечным. Кого-то похвалила за красивый наряд, кому-то посоветовала чуть подрумянить щечки, а одной испуганной девушке просто ободряюще положила руку на плечо.
Вскоре за всеми явился евнух. Настало время торжественного приема. Гедиклис по команде госпожи Рефет выстроились в два ряда.