Гаргантюа и Пантагрюэль (Пантагрюэль)

Рабле Франсуа

Пантагрюэль подарил молодоженам домишко в глухом переулке да еще каменную ступку для приготовления соуса. И зажили они своим домком, а из Анарха получился один из самых бойких продавцов зеленого соуса, каких только знала Утопия. Впрочем, впоследствии до меня дошел слух, что жена колотит его смертным боем, а бедный муж до того глуп, что даже постоять за себя не умеет.

ГЛАВА XXXII. О том, как Пантагрюэль накрыл языком целое войско и о том, что автор увидел у него во рту

Когда Пантагрюэль со своей ратью вступил в землю дипсодскую, дипсоды обрадовались и поспешили сдаться; они добровольно передавали

ему ключи от всех городов, к которым он подступал. Одни лишь альмироды заупрямились и ответили Пантагрюэлевым герольдам, что они сдадутся только на самых выгодных для них условиях.

– - Каких им еще условий нужно?
– - воскликнул Пантагрюэль.
– - Ведь нам оставалось только распить мировую. Вперед! Разорить их, когда так!

Был отдан приказ наступать, и войско построилось. По дороге в открытом поле их, однако ж, застал проливной дождь, и тут все затряслись от холода и стали жаться друг к другу. Тогда Пантагрюэль велел объявить через военачальников, что это пустяки: ему видно, дескать, что происходит над облаками, и он утверждает, что выпадет всего лишь роса, да и то не обильная, на всякий же, мол, случай пусть войско выстроится, и он его накроет. Тут все построились сомкнутыми колоннами, Пантагрюэль высунул язык только наполовину и накрыл всех, как наседка цыплят.

Тем временем я, рассказчик правдивых этих истории, укрылся под листом лопуха, не менее широким, чем арка Мантрибльского моста. Когда же я увидел, как хорошо они защищены, я было направился к ним под прикрытие, но их там набилось, как сельдей в бочке, и втиснуться мне не удалось. Тогда я. постарался залезть как можно выше и, пройдя добрых две мили по языку, в конце концов забрался в рот.

Но, боги и богини, что я там увидел! Да поразит меня Юпитер громовержущим своим трезубцем, если я вру! Я ходил там, как по св. Софии в Константинополе, и видел скалы, высокие, как горы в Дании, -- по-видимому, это зубы, -- обширные луга, дремучие леса и большие укрепленные города, вроде нашего Лиона или Пуатье.

Первый, кого я там встретил, был один добрый человек, сажавший капусту. Я очень удивился и спросил:

– - Что ты, братец, делаешь?

– - Сажаю капусту, -- отвечал он.

– - Чего ради?
– - спросил я.

– - Ах, сударь!
– - отвечал он.
– - Не всем же быть богатыми, -- всем сытым быть, так и хлеба не станет. Это мой заработок, я ношу капусту на рынок вон в тот город, что сзади.

– - Господи Иисусе!
– - воскликнул я.
– - Да здесь целый новый свет!

– - Нисколько он не новый, -- возразил он, -- а вот говорят, что где-то неподалеку есть новая земля, с солнцем и с луной, и что на ней творятся славные дела, однако наш свет древнее.

– - Отлично, братец, -- сказал я, -- а как же называется город, куда ты носишь продавать капусту?

– - Город называется Асфараг, -- отвечал он, -- живут там христиане, люди хорошие, они вас накормят и напоят.

Коротко говоря, я порешил туда сходить.

Дорогой я повстречал малого, ловившего голубей, и спросил его:

– - Откуда здесь голуби, братец?

– - С другого света, сударь, -- отвечал он.

Тут я себе представил, что, когда Пантагрюэль зевает, голуби, приняв его глотку за голубятню, тучами влетают туда.

Затем я вошел в город, и он показался мне красивым и хорошо

укрепленным, а местность -- здоровой, но, к великому моему удивлению, стража у ворот потребовала у меня свидетельство о состоянии здоровья.

Да что у вас тут, чума свирепствует, господа?
– - спросил я.

– - Ах, сеньор!
– - отвечали они.
– - В наших краях умирает столько народа, что телеги не успевают свозить мертвые тела.

– - Боже правый!
– - воскликнул я.
– - Да где же это?

Оказалось, что это в Ларинге и в Фаринге, двух больших богатых торговых городах вроде Руана и Нанта, рассадником же чумы являются зловонные и заразные испарения, кои с некоторых пор стали подниматься из пропастей, отчего за одну неделю умерли два миллиона двести шестьдесят тысяч шестнадцать с чем-то человек.

Я призадумался, пораскинул умом и догадался, что зловоние это исходит из Пантагрюэлева желудка, оттого что он, как было сказано выше, наелся мяса с чесноком.

Далее путь мой лежал среди скалистых гор, и на одну из них я взобрался и нашел, что это самое красивое место в мире: я увидел прекрасные манежи для игры в мяч, галереи, луга, обширные виноградники и множество домиков в итальянском вкусе, раскиданных среди прелестных полей, и тут я провел месяца четыре, и нигде еще не ел я так сытно, как здесь.

Затем, пробираясь к нижней губе, я стал спускаться по коренным зубам, но по дороге в большом лесу, тянувшемся до самых ушей, меня ограбили разбойники.

Далее я набрел на село, прилепившееся к горному склону, -вот только я забыл его название; нигде я так хорошо не питался, как здесь, да еще и денег немного заработал. И знаете чем? Спаньем. Здесь нанимают людей спать, платят им поденно, и заработать этим можно не меньше пяти-шести су в день, те же, кто особенно громко храпит, зарабатывают до семи с половиной су. Я рассказал сенаторам, как меня обчистили, и они мне сказали, что по ту сторону в самом деле живут разбойники и лиходеи, из чего я вывел заключение, что как у нас говорят: "по эту сторону гор", "по ту сторону гор", так здесь существует "эта" и "та" сторона зубов, и на "этой" стороне гораздо привольнее, и воздух здесь лучше.

Тут я понял, сколь правы те, которые говорят, что одна половина человеческого рода не знает, как живет другая: ведь никто еще не описал этих краев, а между тем здесь более двадцати пяти населенных королевств, не считая пустынь и большого пролива; впоследствии я все-таки написал объемистую книгу под заглавием История горланов, назвал же я местных жителей так потому, что живут они в горле у моего повелителя Пантагрюэля.

В конце концов мне захотелось обратно, и, спустившись по его бороде, я спрыгнул к нему на плечи, оттуда скатился наземь и упал к его ногам.

– - Откуда ты, Алькофрибас?
– - заметив меня, спросил он.

– - Из вашей глотки, государь, -- отвечал я.

– - Сколько же времени ты там пробыл?
– - спросил он.

– - Я находился там с того времени, как вы пошли на альмиродов, -- отвечал я.

– - Значит, больше полугода, -- сказал он.
– - Что же ты пил? Чем питался?

– - Тем же, что и вы, государь, -- отвечал я.
– - Я взимал пошлину с самых лакомых кусков, проходивших через вашу глотку.

– - Ну, а куда же девалось твое г....?
– - спросил он.