Гарики предпоследние. Штрихи к портрету

Губерман Игорь Миронович

*

Наплывает на жизнь мою лед. Он по праву и вовремя он. Веет холод. И дни напролет у меня не звонит телефон.

*

Знает каждый, кто до старости дорос, как похожа наша дряхлость на влюбленность, потому что это вовсе не склероз, а слепая и глухая просветленность.

*

Мое уже зимнее сердце — грядущее мы ведь не знаем — вполне

еще может согреться чужим зеленеющим маем.

*

И в годы старости плачевной томит нас жажда связи тесной — забытой близости душевной, былой слиянности телесной.

*

Уже в наших шутках и пении — как эхо грядущей нелепости — шуршат и колышутся тенями знамена сдающейся крепости.

*

Что старику надрывно снится, едва ночной сгустился мрак? На ветках мается жар-птица, шепча: ну где же ты, дурак?

*

С того и грустны стариканы, когда им налиты стаканы, что муза ихнего разврата ушла куда-то без возврата.

*

…Но вынужден жить, потому что обязан я всем, кто со мною душевно завязан.

*

Как пенится музыка в юных солистах! Как дивна игра их на скрипках волнистых! А мы уже в зале, в толпе старичков, ушла музыкальность из наших смычков.

*

Ощущая свою соприродность с чередой уходящего множества, прихожу постепенно в негодность и впадаю в блаженство убожества.

*

Я хотя немало в жизни видел, в душу много раз ронялась искра, все-таки на Бога я в обиде: время прокрутил Он очень быстро.

*

В тиши укромного жилища я жду конца пути земного, на книжных полках — духа пища, и вдоволь куплено спиртного.

*

Я под раскаты вселенского шума старость лелею мою; раньше в дожди я читал или думал, нынче я сплю или пью.

*

Я часто бываю растерян: хотя уже стал я седым, а столь же в себе не уверен, как был, когда был молодым.

*

Печаль моя — не от ума, всегда он был не слишком ярок, но спит во мне желаний тьма, а сил — совсем уже огарок.

*

От возраста поскольку нет лечения, то стоит посмотреть на преимущества: остыли

все порочные влечения, включая умножение имущества.

*

Уже я начал хуже слышать, а видеть хуже — стал давно, потом легко поедет крыша, и тихо кончится кино.

*

Утопая в немом сострадании, я на старость когда-то смотрел, а что есть красота в увядании, я заметил, когда постарел.

*

Годы меня знанием напичкали, я в себе глазами постаревшими вижу коробок, набитый спичками — только безнадежно отсыревшими.

*

Время жизни летит, как лавина, и — загадка, уму непомерная, что вторая ее половина безобразно короче, чем первая.

*

Начал я слышать с течением лет — жалко, что миг узнавания редок: это во мне произносит мой дед, это — отец, но возможно, что предок.

*

Забавно мне, что старческие немощи в потемках увядания глухих изрядно омерзительны и тем еще, что тянут нас рассказывать о них.

*

Дико мне порой сидеть в гостях, мы не обезумели, но вроде: наши разговоры о смертях будничны, как толки о погоде.

*

В те года, что еще не устал, я оглядывал женщин ласкательно, только нынче, хотя уже стар, а на баб я смотрю вынимательно.

*

Блаженна пора угасания: все мысли расплывчато благостны, и буйственной жизни касания скорее докучны, чем радостны.

*

Едва пожил — уже старик, Создатель не простак, и в заоконном чик-чирик мне слышится тик-так.

*

Текут по воздуху года, легко струясь под каждой крышей, и скоро мы войдем туда, откуда только Данте вышел.

*

Как найти эту веху в пути на заметном закатном сползании, чтоб успеть добровольно уйти, оставаясь в уме и сознании?

*

Лично мне, признаться честно, вместо отдыха в суглинке было б весело и лестно посетить мои поминки.

*

Мы дожили до признания и внуков, до свободы в виде пакостной пародии, и уходим мы с медлительностью звуков кем-то сыгранной и тающей мелодии.