Шрифт:
Глава Первая.
Академик Петров размышлял о превратностях судьбы, попивая чай из своей любимой кружки, на которой был изображен легендарный комдив. На коне, в бурке, папахе, с шашкой наголо. Чапаев. Тезка. С детства к Василию Ивановичу Петрову прилепилась прозвище «Чапай», которое со временем сократилось до «Чапа», а в институте до «Чап». Кружка, подарок коллег на пятидесятилетний юбилей, сопровождала его всю дальнейшую жизнь, скрашивая трудовые будни, кочуя из одного кабинета в другой по карьерной лестнице. Пока не оказалась в загородном особняке, где теперь пенсионер Петров доживал оставшиеся ему годы. А их осталось немного, он и так задержался на этом свете прилично, недавно отпраздновав свое сто семнадцатилетние. Тихие и спокойные дни были нарушены неожиданным звонком из Центра Оцифровки, так в народе называли Институт Мозга. С этим Центром
Петрову предложили принять участие в эксперименте, который на первый взгляд выглядел полной ерундой не достойной внимания такого серьезного, маститого ученого, как академик Петров. Лауреат Нобелевской премии, Герой России, депутат Госдумы, Советник Президента и прочая, прочая, прочая. Теперь же простой пенсионер Василий Иванович тактично не ответил категорическим отказом, а попросил дать ему время на размышления, пообещав перезвонить. После прогулки по саду идея с экспериментом показалась не такой уж безумной, а после чая даже интересной. Решив тряхнуть стариной и вспомнить лихую молодость, академик набрал номер куратора из Института Мозга.
– Здравствуйте, еще раз, я хотел бы уточнить некоторые детали, – обратился Петров к мужчине средних лет в белом лабораторном комбинезоне. Тот снисходительно кивнул головой и приятным голосом произнес:
– Спрашивайте.
– Как я понял, Вы собираетесь оцифровать мой мозг и его электронную копию отправить в космос. Хоть по специальности я экономист, но слежу за научными исследованиями и в курсе, что доказано о невозможности путешествия во времени. Напрашивается вопрос, в чем смысл вашего эксперимента? – спросил академик.
– В радиотехнике есть такое явление, называемое «гармоника». Это когда сигнал передатчика, кроме основной частоты имеет затухающие сигналы на кратных ему частотах. Грубо говоря, при передаче на двадцати метрах вы получите сигнал на десяти и далее с затуханием. Мы предположили, что наша Вселенная аналогично имеет параллельные гармоники, то есть миры, отстающие от нашего по времени. Цель нашего эксперимента послать сигнал в ближайшую «гармонику». – С улыбкой поведал академику, собеседник.
– Какой критерий отбора участников? – задал новый вопрос Петров.
– Их несколько. Возраст – старше ста лет и психическое здоровье. Ученое звание – не ниже доктора наук, известность в научных кругах, лояльность к власти. – Посуровев, отчеканил требования собеседник.
– Хотелось бы получить расшифровку ваших требований к участникам эксперимента? – попросил Петров.
– Хорошо. Мы предполагаем, что «гармоника» находится на рубеже семидесятых годов прошлого века, поэтому такая планка в сто лет. Сигнал с вашей электронной копией попадет в ваше детское или юношеское тело. Получив ваши знания, объект сможет принести в развитие человечества огромную пользу, совершив прорыв в науке. Согласитесь, что человек, не достигший высот в нашем с вами мире, не достигнет их и в другом. Поэтому такие требования к научным заслугам. У вас может возникнуть вопрос, а как же известные артисты, художники, спортсмены? Я думаю, их копии в «гармонике» достигнут тех же результатов без вмешательство из вне. Что касается лояльности к власти, нам бы не хотелось, что бы участник эксперимента, вместо того, чтобы двигать науку, присоединился к диссидентам, внося смуту и хаос. Я ответил на ваш вопрос?
– Более, менее! Я экономист! Вы считаете, что с моей специализацией, я смогу продвинуть науку на недосягаемые высоты? – скептически поинтересовался Петров, усомнившись в своих силах.
– Василий Иванович, а вы в детстве, лет так в десять, кем хотели стать?– огорошил вопросом собеседник.
– Космонавтом, кем же еще! В крайнем случае, как Королев, строить космические корабли! – Возбудившись, ответил Петров, нервно сжав ладони в кулаки.
– Так в чем дело? Станьте им! Возможно, вы там станете великим конструктором звездолетов и первым покорителем Марса! Дерзайте! Я по глазам вижу, что вы согласны. – Усмехнувшись, произнес собеседник.
– Последний вопрос. Ведь этот эксперимент на наш мир никак не повлияет! У нас ничего не изменится! Зачем он нужен? – задал провокационный вопрос академик.
– Кто его знает, чем обернется наш эксперимент!? Возможно, согласно пословице «сей добро, оно обязательно к тебе вернется», эксперимент изменит нашу жизнь к лучшему? – усмехнувшись, ответил собеседник.
– Хочу уточнить, в какой именно год попадет моя матрица? – задумавшись о своем, спросил академик.
– Это так важно? – заинтересовавшись, спросил куратор. – Когда мне было десять лет, я неудачно упал с дерева, в результате повредил колено, все лето провел в гипсе. Вы представить себе не можете, что такое быть прикованным к постели, ребенку, который привык быть в центре внимания, верховодить в компании. Два месяца одиночества сильно изменили мою жизнь. Да и в дальнейшем, травма сыграла свою роль. По результатам медкомиссии меня не брали туда, куда бы я хотел поступить учиться. Пришлось стать экономистом, хорошо хоть не бухгалтером! – Пошутил академик и шутка
из его уст прозвучала грустно.
– Возможно наложение вашей матрицы как то повлияет на жизнь Васи Петрова и он не полезет на дерево и таким образом не получит травмы. К сожалению мы не можем с уверенностью предсказать как именно изменится мир в “гармонике” от нашего вмешательства и изменится ли он вообще. Эксперимент не однозначен, есть у него и сторонники и противники, но каждая попытка сделать наш мир лучше достойна внимания. – На позитивной ноте закончил свою речь представитель Центра Оцифровки. «В принципе, а что я теряю?» подумал Петров и дал свое согласие на участие в эксперименте. После разговора он занялся любимым занятием, которому посвятил последние тридцать лет, приготовлением блюд по экзотическим рецептам собранным со всего мира.
Глава Вторая
Василию снился страшный сон, один в один, как в далеком детстве. Тогда, в десять лет ему приснился кошмар, который заставил вскочить с постели с криком «мама», а затем застыть воле кровати, производя отсчет от одного до пяти, пока родители, напуганные его состоянием, не разбудили его и не уложили спать. Теперь кошмар повторился. Василий падал в воронку из булыжников, которая вращалась с каждой минутой все быстрее, засасывая его внутрь. Стенки воронки неумолимо приближались, грозя раздавить и измолоть. Оставалось совсем чуть-чуть, и он проснулся весь в поту. Сердце колотилось готовое вырваться из груди. «Вот это жесть» подумал Василий с облегчением,от того, что на этот раз обошлось без криков и внезапной побудки родителей.
Несмотря на раннее время, спать резко расхотелось. Рука автоматически потянулась к книге, лежавшей на прикроватной тумбочке. «Не время читать, делом надо заниматься» внезапно подумал Василий, а рука на полпути зависла, и резко изменив направление, оказалась на затылке. Почесав его, Василий задумался, что такое он должен был сделать, о чем забыл, но подсознание помнит, и заставило его отказаться от чтения. Событие невероятное. Чтение книг было его единственной страстью, которой он отдавал все свое свободное время. Он читал везде и всегда, во вред другим занятиям. Не смотря на ругань родителей, отец Иван Васильевич грозился ремнем выбить из него, эту дурную привычку. Мать, Елена Павловна просто причитала «у нас, у одной сотрудницы, дочка так же читала, так в дурдом попала, ох не читал бы ты сынок”. Василий всецело отдавался пагубному занятию, растеряв друзей и падая в пропасть межличностных отношений, оказавшись на самом дне. Его не уважали, его презирали, над ним смеялись. Но так было не всегда. До десяти лет он был обычным, нормальным мальчишкой. Гонял на пустыре мячик и был неплохим защитником в дворовой команде, ходил с рогаткой в лесопосадки, с удочкой на речку. Прозвище «Чапай» он получил не просто так, не за то, что был тезкой Чапаева. За лихость, за привычку верховодить в местной гоп-компании, не одна шалость не обходилась без его участия. В то время книги он практически не читал, предпочитая физическую активность. Был крепко сбитым, уверенным в своих силах пацаном, способным навалять ровеснику и не боявшийся драк. Все это в прошлом. Сейчас Василий представлял собой печальное зрелище. При росте сто восемьдесят, весил семьдесят килограммов. «Дрищ» называл его отец, качая головой. Бывшие товарищи по детским играм, отнеслись к его запойному чтению с презрением, умников в поселке не уважали. Как следствие, разрыв отношений и сокращение прозвища до «Чапа», а потом и вовсе, до обидного «Чапка». Как у собачки какой-нибудь.