Гарнизон рассеченной скалы
Шрифт:
— Где Нима? — спросил он у матери.
— Там же твоя Нима, в лазарете. Но я здесь не при чем! Умом она тронулась…
— Как умом…!?
— А вот так, — криво усмехнулась Сольвейг. — Видать прониклась к тебе гордая принцесса. А может совесть проснулась. Хотела со скалы сигануть, жаль ей не дали. «Эсхилу» спасибо скажи.
Арон взглянул на мать так, что сердце ее сжалось. Мужчина, стоявший пред ней, уже давно не был болезненным мальчиком, с которым она носилась как с писанной торбой. Даже известите о своей скорой смерти он принял с улыбкой. Сольвейг
— Да исцелю я эту дуру! — смягчилась она вдруг. — Но не сейчас, а когда остыну. Тащи пока к Эмбер, пусть осмотрит…
Подняв Лину на руки, Арон взмахнул огненным крылом, рассекая дыбу на части. Крепко прижав эльфийку к груди, он легко оттолкнулся ногой и, описав в воздухе дугу, перемахнул через стену. На сей раз крылатая дева не последовала за ним. Сейчас она была взбешена и могла наговорить лишнего в горячке. Опять же сердце щемило в груди. Нужно было отвлечься. А еще лучше — что ни будь сломать. Спрыгнув с помоста, она направилась прямиком к клетке, на ходу обнажая меч. Солдаты «Эсхила» молчаливо следили за ней. Эльфийки, одетые кто во что, отступили от решетки, но не более того.
— Чего уставились, курицы? Есть что сказать в свое оправдание?
Никто не ответил.
— Радуйтесь, что у меня такой сын… — Она взмахнула своим клином и разом перерубила замок.
— Крепость не покидать, со скалы не бросаться! — Бросила она. — «Эсхил», проследи…
Когда человек в белых одеждах, взмахнув пламенными крыльями, приземлился у лазарета, никто даже не вздрогнул. Во-первых, солдаты сразу узнали кузнеца, а во-вторых, всем было глубоко плевать на происходящее. Только сейчас он заметил, что в гарнизонах тихо. Ни выстрелов в воздух, ни радости, ни дружеских попоек. Терпению человеческому наступил предел. Кто-то думал о своей жизни, гадая, куда податься теперь, а кто-то никак не мог отойти от последних событий.
— Мать моя… ты ли это? — вскрикнула Эмбер выглянув на улицу.
— Куда ее? — с ходу спросил Арон, развеяв свои невероятные крылья, словно волшебную пыльцу.
— Все, как всегда, — вздохнула она, откинув полог шатра.
Кузнец прошел внутрь и бережно уложил Лину на операционный стол, застеленный чистой простыней. В чертогах Эмбер царил относительный порядок. Судя по заветренным бинтам, последнего пациента она приняла пару часов назад.
— Это так, перевязки, — отмахнулась она. — Ничего серьезного.
Она бегло осмотрела Лину и кивнула. Смочив чистую марлю в тазу, она, не слишком церемонясь, омыла ее тело. Потом оглядела шею, ощупала живот, грудь, руки, в тех местах, где были веревки, и, зачем-то заглянула ей между ног.
— Чего и следовало ожидать… — констатировала она. — Видать силушки жизненной ты в нее влил от души. Трое суток на дыбе и ничего! Разве что губы потрескались. Любая другая на ее месте уже загнулась бы. Когда, говоришь, ты с ней кувыркался в последний раз?
— С месяц назад… — не думая выдал Арон. — А что?
— Да так… вторая или третья неделя. Не помогло, видать, черное вино. Да ты присядь милый. Это еще не все.
Арон придвинул стул и послушно сел. Слова Эмбер он услышал, но не до конца понял.
— А что с Нимой?
— То же самое. Недели три, — сообщила Эмбер. — А может оно бракованное, как считаешь?
— Кто? — не понял Арон.
— Ни «кто», а «что», — поправила она, задумчиво поглаживая свой живот. — Я про вино. Оно не всегда работает, но три осечки за раз многовато, как думаешь?
— Вы… шутите доктор? — медленно въезжая в смысл сказанного спросил Арон.
— Какие тут шутки, дружок… Я серьезна! Ладно уж эти две, но я то вообще в полной растерянности. У кровососов, знаешь ли, детей не бывает. А если и случается такое, то плод не жизнеспособный. Я думала просто вздуло, такое бывает от кровушки. Но в медицинском модуле «Эсхила» все подтвердилось. Плод, как он сказал, развивается хорошо. Так что, я тебя поздравляю!
Арон и так был не в духе, а теперь, и вовсе схватился за голову. Чего-чего, а таких известий он точно не ждал. Особенно в свете последних событий. Казалось, какой-то нелепый бред творится наяву.
— Чего приуныл? — Эмбер погладила его лысую голову. — Зато наследников после себя оставишь. Ничего, что остроухие будут?
— Ничего… — вздохнул Арон. — Дети есть дети.
— А ты вернулся другим. Смотришь иначе, посвежел…. Может и помирать раздумал?
— Раздумал, — кивнул Арон. — Одного раза хватило. Скажи, матушка уже знает?
— Никто не знает. Решила дождаться тебя. У Нимы, я заметила случайно. Беременные женщины, знаешь ли пахнут по другому. Потом смеха ради проверила себя. Теперь вот она. Это ж какое сильное семя нужно иметь?
— У нас это семейное… Вопрос: делать то теперь что?
— Теперь, дружок, ничего уже не поделать. Разве что радоваться. Я вот радуюсь, дура старая. Чудо ты сотворил… нерукотворное, — Эмбер склонилась и поцеловала кузнеца в макушку.
Арон вздохнул. Голова просто раскалывалась. Да, пару раз он украдкой сожалел, что никого после себя не оставит, но давил эту болезненную мысль в зачатке, чтобы не омрачать и так грустные перспективы. Обычно, он был избирателен в связях и не заводил отношений, дабы не отвечать на неудобные вопросы. А здесь, в гарнизоне, все как-то само случилось. Но сразу троих?
— Больше то никого не обрюхатил? — вконец развеселилась Эмбер.
Он взглянул на нее и побледнел… Ведь в цитадели, Арон и Ками долго были наедине. Скромная жрица вошла во вкус, и практически не слезала с него.
— Жрица милосердия, — тихо ответил кузнец.
— Да ладно!? — Эмбер буквально подпрыгнула.
Арон кивнул уныло.
— Зная, что дни твои сочтены, отвергать красивых женщин как минимум глупо.
— Да, брат… Ну ничего, не унывай. Я к тебе в жены не напрашиваюсь, а с остальными как-нибудь разберешься. Хочешь совет дам?