Гарольд, последний король Англосаксонский (Завоевание Англии) (др. перевод)
Шрифт:
Хакон было олицетворением человеческой предусмотрительности, которая присутствовала во всех его действиях. Он устранял все препятствия, встречавшиеся на пути Гарольда: то совещаясь с друзьями, то переговариваясь с Эдвином и Моркаром или с больным королем. Особенно много внимания уделял он одной особе, сердце которой билось сильнее, когда он делился с ней своими планами.
На другой день после посвящения танов Гарольд получил письмо от Альдиты. Она жила со своей дочерью в одном из оксфордских храмов, куда и приглашала его придти. Граф принял приглашение, обрадовавшись случаю отвлечься от своих бесчисленных забот.
Альдита сняла уже траур по Гриффиту и в своем роскошном наряде казалась Гарольду прекраснее и моложе прежнего. У ног ее сидела дочь, которая была потом в числе предков Стюартов, так как она вышла замуж за Фленса, с которым нас знакомит Шекспир в одном из своих гениальных творений. Рядом с ней сидел Хакон.
Как ни горда была Альдита, но при виде Гарольда волнение охватило ее. Она даже заговорила с ним о том, что выстрадала в супружестве с Гриффитом, заметив, что жалела о нем только как о короле, потерявшем жизнь при таких ужасных обстоятельствах, а не как о муже. Она слегка коснулась известной распри Тости с ее братьями и тонко намекнула, что они добиваются теперь благосклонности Гарольда.
В это время Эдвин и Моркар, как будто случайно вошли в комнату и раскланялись с графом. Они ни один словом не упомянули о собрании в Витане, где должен был решиться вопрос, останутся ли они в своих графствах или будут осуждены на изгнание.
Гарольду они очень понравились, и он принял в них особенное участие, когда вспомнил трогательную сцену, происходившую между ним и их дедом Леофриком у трупа Годвина. Он не мог не сознаться, глядя на их молодые, красивые лица и статные фигуры и слыша их здравые суждения, что нортумбрийцы и мерсийцы умели избирать себе достойных предводителей. Но когда беседа прекратилась, Гарольд простился со всеми, и братья пошли проводить его.
– Что же вы не хотите протянуть Гарольду руку? – спросил у них Хакон, причем губы его нервно подергивались, и как он ни старался, не мог улыбнуться.
– Почему не хотим, – ответил Эдвин, младший из братьев, обладавший весьма поэтичной натурой, – почему не ценить достоинства соперника, если граф согласится принять руки людей, которые надеются, что их не доведут до того, чтобы поднять знамя против Англии!
Гарольд протянул им руки, что было в то время равносильно прямому уверению в дружбе.
– Хакон, ты напрасно заставил меня протянуть руку Эдвину и Моркару, – сказал Гарольд, когда они шли уже дальше, – ты забыл мое отношение к ним?
– Нет, но дело-то заранее уже решено в их пользу, – ответил Хакон, – а тебе необходимо вступить с ними в союз.
Гарольд не ответил: тон юноши задел его, но потом он подумал, что Хакон мог бы быть теперь на его месте, если бы проступки его отца не закрыли ему всех путей к возвышению.
Вечером того же дня к Гарольду явился гонец из римской виллы. Он передал графу два письма, из которых одно было от Хильды, другое от Эдит.
«Тебе снова угрожает опасность в образе добра, – писала первая. – Берегись зла, являющегося под маской дружбы!»
Письмо Эдит дышало беспредельной любовью к нему и заставило его забыть о предостережении валы. Мысль о том, что он скоро достигнет власти, которая даст ему возможность соединиться с возлюбленной, вытеснила заботы, и сон графа в ту ночь был наполнен заманчивыми и светлыми видениями.
На другой день происходило открытие Витана. Заседание оказалось менее бурными, чем можно было ожидать, потому что большинство членов приняло решение заранее, а факты против Тости, были многочисленны. Даже король, на которого Тости особенно надеялся, восстал против него благодаря стараниям Альреда и Хакона.
Враждебные партии обязались письменно не применять к Тости крайних мер, а только отнять у него графское звание, не подвергая изгнанию; Эдвину же и Моркару отдали Мерсию и Нортумбрию.
После объявления этого решения, которое было встречено всеобщим одобрением, Тости выехал со своей дружиной из Оксфорда. Он заехал к Гюде за своей высокомерной женой и после долгих совещаний с матерью отправился во Фландрию.
ГЛАВА 5
Было далеко за полночь. Гурт с Гарольдом вели оживленную беседу, когда к ним вошел Альред. Гарольд, взглянув на него, понял, что старик пришел по делу.
– Гарольд, – начал Альред, – настал час доказать, что ты действительно намерен принести своей родине любую жертву, которая от тебя потребуется, и готов слушаться советов тех, которые видят в тебе надежду государства.
– Продолжай, Альред, – проговорил Гарольд, побледневший при этом торжественном вступлении, – я даже готов, если угодно советникам, остаться только подданным и способствовать избранию достойнейшего короля.
– Ты не понял меня, Гарольд, я не требую, чтобы ты отказывался от короны, но прошу, чтобы ты совершенно смирился духом. Витан передал сыновьям Альгара Мерсию и Нортумбрию. Мерсия имеет своего эрла и свои законы; Нортумбрия имеет особого правителя и управляется датскими законами... Для того, чтобы предупредить войну, надо во что бы то ни стало отнять у этих графств возможность нам противиться. Только подобным образом мы можем сломить силу наших внешних врагов. Что будет, если Мерсия и Нортумбрия откажутся признать тебя королем? Ведь они заключили союз с Карадоком сыном Гриффита. Представь себе, что валлийцы спрыгнут со своих гор, шотландцы выползут из своих болот, а нам нужно будет собрать всю свою силу против нормандцев. Как тогда быть? Малькольм Шотландский – союзник Тости; подданные же его симпатизируют Моркару. Мне кажется, что всего этого достаточно, чтобы поставить в затруднение короля, даже помимо опасности, угрожающей со стороны Нормандии.
– Ты говоришь истину, но я уже раньше знал, что тот, кто принимает корону, должен отказаться от спокойной жизни.
– Гм!... Есть одно средство, только одно, которое поможет устранить ссоры и разлад в государстве, привлечь на свою сторону Моркара и Эдвина, причем Эдвин будет охранять тебя от шотландцев, а Эдвин – от валлийцев... Одним словом: ты должен жениться на их сестре Альдит.
– Нет, нет! – воскликнул Гарольд, – я этого не сделаю! Я готов принести любую жертву, только не эту. Я лучше откажусь от короны, чем от сердца, которое так доверчиво отдалось мне! Я помолвлен с Эдит и не могу, не хочу жениться на другой... Эта жертва немыслима!
Альред заранее ожидал отказа Гарольда, но не такого резкого.
– Сын мой, – сказал он, – так говорим мы все в минуту испытания, что готовы принести любую жертву, только не ту, которую требует от нас долг. Отказаться от короны тебе уже нельзя, так как Англия будет тогда гнездом раздора и легкой добычей для хищного нормандца. От своих же земных привязанностей ты обязан отречься. Эдит тебе родня, закон и совесть требуют, чтобы король был во всем образцом для своего народа. Каким образом ты будешь искоренять пороки, если сам покажешь другим дурной пример?