Гарон

Витич Райдо

— Но… Она не знает кто мы друг другу.

Соулорн и Алирна потеряли дар речи.

— Это отвратительно, Авилорн, — серьезно заявила девочка. Брат лишь вздохнул: не даром он изначально был против, чувствовал, что не к добру появился человек в жизни Авилорна.

— Может попытать счастья второй раз?

— Когда Аморисорн, отказав раз, говорил `да' во второй? Нет, брат, бесполезно с ним говорить, просить, это моя планида, мое наказание…

— Да, наказание, потому что именно так ты воспринимаешь женитьбу! — возмутилась Алирна. — Для всех радость, а для тебя горе! Посмотри на себя, сидишь, ноешь, не знаешь что делать, а еще воин, эдгерн! Да это ты трусишь, а не твоя жена! Она, между прочим, сейчас не в кругу родных, как ты, сидит одна, не понимая где, и без имени! Ужас!

Авилорн покраснел от справедливых упреков и, ни слова не сказав, ушел из сада. Соулорн укоризненно посмотрел на сестру:

— Когда ты научишься быть терпимой? Авилорну сейчас как никогда трудно, а ты еще добавляешь…

— Он сильный, справится. Мы итак слово ему сказать боялись, опекали как маленького, и к чему это привело? Нет, все правильно, все абсолютно верно! Аморисорн молодец!

— Глупая ты, Авилорн любил.

— Эстарна рождена для уединения, она не могла быть женой и все это знали! Она хранительница, фея. У них изначально были разные дороги. Нет, все правильно, не случись, что случилось он бы так и сох по Эстарне, так бы и тянул с женитьбой. Думаешь, я не понимаю, что он еще не потерял надежды? Лелеял ее, не желая верить в тщетность. А Умарис Алиоль давно сватает, любит ее. Правильно ее отец согласие дать думал. На Авилорна надежды нет и не было, голову только морочил.

— Феи иногда слагают с себя обязанности, естественно, что он тянул с Умарис…

— И ты туда же?! А еще меня называешь глупой! Да ты сам таков, братец.

— Ах, ты грубиянка! — возмутился Соулорн. Алирна показала ему язычок и звонко рассмеявшись, скользнула прочь из сада.

Глава 4

Яна, дичась рассматривала красивую девушку в длинном воздушном платье с широкими рукавами и позолоченным поясом, что сам по себе представлял огромный художественный интерес — что вышивка, что кисточки — произведение искусства. А уж про девушку и говорить нечего — гибкая как лоза, стройная; большие раскосые глаза ярко-голубые как незабудки, длинные синие ресницы, удлиненное лицо, заостренные уши и густые волосы цвета ржаных колосьев, перетянутые треугольной диадемой от висков.

`Сестра Авилорна', - сразу решила Яна. Сходство было поразительным.

— Лели, — с улыбкой качнула та головой и протянула девушке травянисто-зеленую ткань с золотистой вышивкой. Платье, — удивилась Яна, когда развернула. Кивнула, с поклоном:

— Спасибо, — и отложила на кровать, не зная как его одевать, да и страшно даже — наряд-то царевны. Девушка улыбнулась шире и подсела к Яне, показала на себя рукой с тонкими как у Авилорна пальчиками.

— Эйола.

— Вас зовут Эйола, — сообразила та. — Очень приятно, меня — Яна.

— Лели Авилорна.

— Э-э-э… сестра?

Девушка рассмеялась, словно рассыпала по полу бусинки:

— Эйа, — покачала головой и жестом показала: нет.

— А-а, ясно, эйа — нет, да?

Девушка согласно кивнула, а Яна озадачилась: почему она не понимает Эйолу, а та ее — да?

`Я слушаю твои мысли и чувства, ощущения', - посмотрела она в глаза девушки.

Яне стало неуютно: мало она в сказке среди эльфов, что само по себе никак не может в голове уложиться, так еще оные и мысли читают, а они у нее, ох, безрадостные.

`Простите, вам не кажется это некрасиво? В смысле — мысли читать'.

Девушка выгнула бровь:

`Почему?

`Мысли единственное, что есть сокровенного у человека'.

`Ах, да… Но мы эльфы, нам нечего скрывать друг от друга'.

Неожиданное заявление. Сурикова расстроилась — неужели ей придется еще и мысли свои контролировать? Позже, может, получится, а сейчас никак — от шока все приличия растеряны и собрать, сил нет:

`Пожалуйста, не надо мои мысли читать. Я человек, а не эльф, у нас не принято сокровенным делится с кем попало…э-э-э… с незнакомыми'.

`Как же мы будем разговаривать? Ведь ты не знаешь нашего языка, мы не знаем твоего'.

Общаться даже с этой милой девушкой у Яны желания не было, но обижать эльфийку она не хотела, потому промолчала, старательно загнав мысли на эту тему глубоко и далеко, и просто пожала плечами. Эйола погладила ее по руке:

`Ты расстроена и растеряна. Это пройдет'.

`Да, если домой вернусь… А вы Альбину не видели? Сестра моя. Она… если это правда, а не кошмар был… Гароны ее в небо утащили'.

И нахмурилась: судя по озабоченному взгляду Эйолы, она чушь подумала, озадачила сестру Авилорна.

`Я его мама', - поправила девушка. По мнению Суриковой выглядела мать Авилорна младше сына, что навевало мысль о долгожительстве эльфов.

`Извините'… - хлопнула ресницами Яна и размечталась о новом обмороке, а еще лучше — летаргии. В итоге — сморщилась и сжалась, чтоб не расплакаться, и принялась уверять себя: я в шоке, в нормальном состоянии стресса — пройдет.

`Пройдет, ты привыкнешь', - ласково обняла Яну Эйола: `Если хочешь, поплачь, не стоит держать в себе страх и боль, возможно, тебе станет легче, если ты их отпустишь. Я побуду рядом.

Яна все-таки всхлипнула, прижавшись к груди женщины: почему ее мать другая? Когда она обнимала своих дочерей, успокаивала? Почему чужая мать внимательна и ласкова с незнакомкой, как с родным дитя, а родная мать, что кукушка?

Авилорн, заглянув в зал, понял, что ему лучше пока не появляться. Мама сделает все, что нужно: успокоит, отогреет и приручит его жену. Жену… Авилорн качнул головой и, позвав соулора, направился по знакомому маршруту — в рощу Фей.

Прохлада рощи, сочность живых красок леса и беспечное пение птах не развеяли грусть, как обычно. Он отпустил соулора и прошел к ручью в надежде встретить там Эстарну. В этот час она обходила заповедные места и ее можно было увидеть, поговорить. Сегодня она ждала его, стояла у одинокого ясеня над ручьем. Сердце эльфа забилось сильней: Эстарна…

Девушка обернулась, а парень припал ладонями к шершавому стволу, жалея, что нельзя до нее дотронуться. Так и стояли двое, глядя друг другу в глаза под сенью листвы ясеня. Он шумел, не понимая глупых условностей. И не объяснить ему, что за печаль владеет сердцами когда-то влюбленных. Эстарна видела, понимала, что Авилорна ведет к ней привычка, не желание верить, что все кончено. Его душа и сердце давно свободно от любви к ней, но иная привязанность не спешила появиться в его жизни и эльф жил памятью встреч, надеждой на возрождение опавших как листва чувств.