Гарон
Шрифт:
Только приземлились, перед ними выросла каменная кладка. Они в сторону, там тоже самое. Секунда и их окружили четыре стены, сверху ухнула плита потолка. Стало тихо и темно.
— Я это проходила, — дрогнул голос девушки, а в горле встал комок. Она сползла по стене на пол. Эльф промолчал.
Сердце Яны учащенно забилось: в кромешной тьме замкнутого пространства ей чудились всякие гадости и было страшно до седых волос. И, правда, нечисть проявилась. Кто-то за ногу тянул, кто-то хлопками у уха, заставляя девушку подпрыгнуть от неожиданности,
— Яна! Яна! — тряс ее за плечи Авилорн, а та отмахивалась, визжа, не понимая, что это он. Пришлось прикрикнуть. — Успокойся, это я!!
Девушка смолкла и, тяжело дыша, уставилась в глаза парня.
— Ты? — прохрипела, с трудом сообразив, что привидение исчезло. Его нет, есть эльф, что светится в темноте как светлячок.
— Чч-чтоо эт-тто бы-было? — спросила с трудом: челюсть ходуном ходила, язык не слушался, и вяз во рту, как будто стал большим, неповоротливым, а организм дрожал.
— Перестань дрожать, прошу, давай разбудим разум, подумаем…
— Что д-думать? Я… я видела его. Приведение, живое! Я… Ты не понимаешь, оно… такое же как в детстве…О! Я поседела! — и огляделась. — Где мы?
Две закрытые двери, окно заложено кирпичом, пол и потолок. Три метра на три помещение, не больше.
— Мы замурованы! — закричала в панике: опять! Принялась ощупывать стены — ни малейших признаков отверстий, щелочек, выходов, нестабильности кладки. — Все, — осела у стены и уставилась на эльфа. — Мы погребены! Поэтому нас Геустис и отпустил! Он доконать нас здесь решил!
— Не кричи. Геустис тут не причем. Выход найдется, нужно поискать…
— Где, как?! Окна заложены, двери…
— Для начала успокойся. Сейчас тобою управляет страх. А он плохой советчик.
Девушка не услышала его — поднялась и давай ломиться в двери, налегая плечом, пиная с разбега.
— Яна перестань, — попытался вразумить ее парень, но та опять не услышала. В уме ее творился кавардак, и достучаться было очень сложно.
Авилорн прислонился плечом к стене, сложил руки на груди и, внимательно наблюдая за действиями жены, принялся ждать, надеясь, что рано или поздно она очнется и начнет работать мозгами, а не ногами и руками.
— Ну, что ты встал?! Помоги!! — возмутилась она.
— Чем? — не понял.
— Сказала б я тебе! Двери нужно выбить!!
— Яна, двери нарисованы, — с участием заглядывая ей в глаза, ответил. — Ты как? Не повредилась?
Девушка недоверчиво посмотрела на него, потом, чуть не ткнувшись носом в дверь, начала изучать ее. Послюнявила палец, провела и поняла, что выглядит дура дурой, а вот `портрет' двери наоборот. Акварель или гуашь, не суть. Смывается легко. Но как изобразили мастера — не отличишь
А эльф знал, видел и…
У девушки начался нервный тик:
— Ты хочешь сказать, что я билась в стену как последний олигофрен?! — с милейшим шипением и грозным видом пошла на него Яна. — А ты смотрел и молчал?!
— Не хотел мешать…
— Ах! Ах!… - задохнулась от злости девушка. Посопела и, качнувшись к эльфу с устрашающей физиономией, процедила. — Слушай меня внимательно, внук Абракадабры и Бармалея, когда я чего-то пугаюсь, выхожу из себя настолько, что себя не помню, и таких чудес натворить могу, что твои рукодельники тьму циклов не разгребут! Сейчас именно такой случай!! Понял?! — рявкнула сжав кулаки, вытянувшись и встав нос к носу глаза в глаза эльфу. Авилорн моргнул, и честно ответил:
— Нет.
У Яны задергалось веко. Она напыжилась, пытаясь доходчиво разжевать сказанное, но смогла лишь прошипеть:
— Я девушка нервная!
— Угу, — а взгляд спокойный и чуть сонный. Авилорн прекрасно понимал, что Яна вне себя от страха, а он прекрасный экспонат, чтоб выместить на нем и панику, и ужас, все те эмоции, что ее переполняют. Заранее ведь знает, что эльф ей все простит, поймет, потом еще и успокоит.
— Амеба! — крикнула в лицо, но дрогнул голос.
— Извиняться потом будешь?
— Что?! — перекосило Яну. — Да ты что себе возомнил?! У меня стресс был! А в таком состоянии кому только, что не скажешь! Я была неадекватна!…
— А сейчас? — улыбнулся парень и очень выражением лица и насмешливым взглядом напомнил девушке одну темную личность. На душе и без того было хмуро и зябко, а стало еще хуже — закралось одно очень нехорошее подозрение, в свете которого многое, если не все, менялось в отвратительную сторону, а Сурикова выглядела простофилей. Хотя если подумать, то отвратительней было уже некуда, и то, что Яна простофиля — мягко сказано.
Девушка скривилась, обдумывая мысль, прошлась придирчиво-изучающим взглядом по фигуре Авилорна: может быть — не может?
Геустис — Аустель. Аустель — Геустис… Что интуиция говорит? Да. Значит — да.
— Геустис… Кто такой Геустис? — спросила с шипением, подозрительно ощупывая взглядом эльфа. Тот подобрался, выпрямился и начал косить в сторону. — Та-а-ак.
— Главный жрец Хаоса и…
— Тебе кто он?!
Эльф вздохнул:
— Своевременный вопрос. Я хотел сказать тебе еще до того…
— Как мы двинулись в путь?
— Нет…Да…
— Не виляй, — приказным тоном заметила Яна. — Я не в том душевном состоянии, чтоб слушать, как ты мямлишь!
— Не думаю…
— Не надо думать, просто ответь, — процедила, еле сдержавшись, чтоб не добавить что-нибудь едкое. Страх еще мутил разум, но уже отпускал, отпуская здравомыслие из своих тисков.
— Хорошо, — Авилорн посмотрел девушке в глаза. — Геустис мой отец. Аустель.
Яна крякнула:
— Значит, интуиция меня не подвела, — протянула.