Гарри Поттер и ЕГО Портрет

катерина9865433

— Он не исчез да? Он остался во мне?

Я не собирался врать ей в этом. Хотя мне было жаль ее. Может теперь я и сволочь, но я понимал ее.

— Мне очень жаль, Джинни, — сжав руку на ее плече и смотря ей в глаза, сказал я.

— Ты не виноват. Это я писала ему. Это я пыталась убить многих. Это я пыталась убить Гермиону. Потому что думала, что ты должен принадлежать мне. Я и сейчас так думаю. Я ужасный человек, — закрыв лицо руками, прорыдала она.

— Это не ты. Это сначала влияние книг и толпы, что ты читала и слышала обо мне. Потом это крестраж,

да и сейчас это он на тебя влияет. Он усиливает все негативные чувства, — попытался успокоить ее я. Конечно, это была чистейшая ложь, но не мог же я сказать практически ребенку, что она просто злая стерва, которая пытается любыми методами добиться своего?

— Откуда ты знаешь? Что такое крестраж? — спросила Молли, подняв на меня взгляд.

— Это очень темная магия, — раздался голос от прохода. Дамблдор пришел. И внимательно смотрел на Джинни. — Гарри раньше был крестражем. Он смог избавиться от этого. Я не буду говорить как. Но, к сожалению, с Джинни так сделать не получится.

Он вопросительно и с надеждой посмотрел на меня. Я пожал плечами. Я не знал, могу ли я просить о таком смерть. И как ее просить я не знал. Дамблдор протянул мне бузинную палочку и попросил:

— Ты только попробуй Гарри, — он протянул мне камень. Тот самый. Я вопросительно посмотрел на него, а он лукаво улыбнулся. Я взял камень, и призвал палочкой мантию, посмотрев на Джинни.

— Оставьте нас. Все встали и вышли. Осталась только Гермиона и Дамблдор.

— Я попросил всех уйти. Прости, Гермиона, но боюсь, Госпожа не обрадуется такой компании.

Гермиона и Дамболдор побледнели и ушли. Я посмотрел на Джинни. Она с надеждой смотрела на меня.

— Я кое-что попробую. Надо выйти на улицу.

Мы вышли на улицу, и я посмотрел на небо. Погода была очень хорошей. Я глубоко вздохнул, и накинул мантию. Джинни пораженно вздохнула, посмотрев на меня, я легко ей улыбнулся. Я взял камень, и палочку, и задумчиво посмотрел на все это. Я решил импровизировать. Если не получится, скажу, что я сделал все, что мог. На самом деле я боялся звать Вечную госпожу. Она может разозлиться на меня из-за портрета. Ведь его наличие означает, что я ее избегаю. Размышляя об этом, я не заметил, что сильно сдавил камень, и он оцарапал меня до крови. От соприкосновения с моей кровью он засветился. Я направил на него палочку и прошептал:

— Вечная госпожа. Прошу, услышь своего раба. Приди на мой зов.

Я не знал, поможет ли это. Но думал, что раз уж у меня все ее дары, она сможет услышать зов. И тут я почувствовал это. Она пришла. Теперь не было ощущения, как от дементора, было чувство, что это что-то родное. Как легкий бриз с моря, который ласково тебя овевает.

— Ты слишком громко зовешь потомок. Достаточно было попросить и без этих побрякушек. Ты мой наследник. Я всегда тебя слышу, — пошептала она. Голос у нее до сих пор был глухим и каким-то обезличенным.

— Госпожа, могу ли я просить? — склонив голову спросил ее я. Особого страха я не испытывал, но и радости от общения с ней во мне не было.

— Не

бойся, я не зла на тебя. Когда я решу, что тебе пора уйти со мной, твой портрет тебе не поможет, — со смешком сказала она. Я выдохнул и полностью расслабился.

— Я и не надеялся, госпожа. Я сделал это, чтобы не уйти слишком рано.

Я продолжал смотреть под ноги. Она приблизилась и взяла своей холодной ладонью мой подбородок, приподнимая мое лицо и заставляя меня смотреть ей в глаза.

— Зови меня Мора. Я тебе не Госпожа.

Она была красива. Белая кожа, черные глаза, совершенно без белков. Как провалы. Густые ресницы и красиво очерченные брови. Яркие губы, идеальной формы и абсолютно седые волосы, которые постоянно шевелились, будто от ветра.

— Спасибо за честь, Мора.

Она легко улыбнулась, показывая идеальные зубы.

— Так что за просьба? — Прервала мои разглядывания она, смотря мне в глаза.

— Помните, вы освободили меня от части чужой души?

Мора зашипела от злости:

— Я помню. Этот человек пытается от меня сбежать. Но я его настигну. И тогда он познает, что будет, если разозлить Смерть.

Меня пробила дрожь от этих слов. На мгновение мне стало жалко Тома.

— Не жалей его. Он бы это не принял. Он сам виноват во всем.

— Хорошо. Часть его души находится в ней.

Она повернулась, и посмотрела на Джинни. Младшая Уизли была на грани обморока от страха.

— Да, я вижу, — Мора приблизилась, и коснулась ее лба губами. Джинни упала без чувств. Я равнодушно на это смотрел. — Я вижу, что ее душа тянется к тебе. Но это как поклонение, это плохо. Хочешь, я избавлю ее от этого чувства?

— Я был бы вам признателен Мора.

Она взглянула на меня, и что-то прошептала, проведя рукой над сердцем Джинни.

— Она со временем поймет, что не любит тебя, а что это глупое детское увлечение. Нельзя сразу от этого избавиться, а то можно сделать ее невосприимчивой к любви, — ухмыльнувшись, прошептала Смерть.

— Спасибо, Мора, — я склонил голову в знак почтения. Она быстро приблизилась и положила ладонь на мою голову.

— Я рада, что ты такой, потомок. Она любит тебя, — сказала Смерть, смотря в сторону дома. Я невольно повернулся и увидел в окне бледную Гермиону. Она смотрела на нас широко открытыми глазами. — Это настоящая любовь. Если ты ответишь ей, это возвысит тебя. Но сделает уязвимым. Нет никого сильнее тебя. Но она слишком слаба. Береги ее.

— Спасибо, Мора. Я рад этому. Даже без любви, ради нее я готов на все.

— И умереть? — лукаво спросила Смерть.

— И умереть, — твердо ответил я.

Она рассмеялась и исчезла в черной дымке. Я посмотрел на руку, и увидел на ней красивое женское кольцо. Я понял, что это защита для моей Герми. Дар смерти, о котором никто не знает. Я сказал в пустоту

— Спасибо, — и с ветром услышал легкий смех.

Из дома выбежала Молли и направилась в сторону Джинни. Я повернулся, чтобы посмотреть, как она. Молли подошла и склонилась над дочерью, что-то шепча.