Гарри Поттер и Лес Теней. Альтернативное окончание.
Шрифт:
Снейп недовольно пошевелился. Видимо, он думал, что же можно ответить на подобный вопрос в подобной ситуации. Он брезгливо одернул на себе рясу и раздраженно ответил, тщательно подбирая слова:
– Мы, то есть, я и мои послушники, из монастыря святого... м-м-м... Патрика на Холмах. Идем...
– Святого Патрика на Холмах? О, простите, брат мой, но я никогда не слыхал об этом монастыре! Где же расположена ваша обитель?
– старшего из преподобных странников все еще снедало любопытство. Мальчик бросил на него немного, как показалось Гарри, укоризненный взгляд.
Профессор Снейп подумал еще немного. Ситуация начинала его раздражать.
– В Шотландии, где же еще, - буркнул он.
– В Северных землях много монастырей, конечно, - стараясь быть вежливым, закивал монах. Он поплотнее укрылся полой рясы и продолжил задавать вопросы, обратившись уже к Валери.
– А почему вы путешествуете вместе, преподобная мать? Разве вы не опасаетесь, что...
– О нет, о мой благочестивый брат, - поджала губы мисс Эвергрин, в один момент превратившись в чопорную монахиню.
– Напротив. Настоятельница нашей обители Святой Марии, расположенной поблизости от монастыря святого Патрика, зная о том, как неспокойны нынче дороги, разрешила отцу Северусу и его послушникам сопровождать нас. Мы идем поклониться мощам святой Геновефы, привезенным недавно в Кентерберийский собор. Мои послушницы должны принять постриг в местном женском монастыре и выполнить там свои обеты после Рождества. Увы, мой брат во Христе, нам впервые за наше путешествие пришлось заночевать в лесу, и я не меньше вас опасаюсь за нашу безопасность, - мисс Эвергрин откинулась на большое бревно после этой речи, и Гарри заметил, как у нее горят щеки. Видимо, она ужасно переволновалась.
– А кто вы, святой отец и откуда путь держите?
– О, простите, простите сестра, за то, что мы до сих пор не представились! Мы из Гластонбери, я - отец Карадок из Ллантвита, а это - мой послушник - Джеффри из Монмута. А как ваше благородное имя?
– Х-м-м-м... Сестра Валери из Эксетера, что в Думнонии. Я воспитывалась... далеко отсюда, но несколько лет назад вернулась в монастырь Святой Марии и приняла постриг. С тех пор на мне лежит обязанность присматривать за нашими послушницами, а какие работы вы выполняли при вашей обители, брат Карадок?
– Я-то - бывший монастырский келарь, а мальчишка подвизался младшим помощником библиотекаря, - принялся со вкусом рассказывать отец Карадок, видимо, довольный тем, что его слушают. Говорил он быстро, словно боясь, что его прервут.
– Вы, конечно, знаете, о нашем горе? Кажись, с тех пор, как сместили наших аббатов, преподобного Этельварда и преподобного Этельнота, об этом знает вся Британия!
– у преподобного отца Карадока чесался язык, так хотелось рассказать об этом, и он ужасно надеялся на то, что его спутники ни о чем не слышали.
– О, мой святой брат, до нашего отдаленного монастыря все новости доходят так долго, - скромно поджала губы Валери. Снейп хмыкнул, но отец Карадок не обратил на это ни малейшего внимания - так ему хотелось поделиться новостями.
– Эх, святая сестра, вести о несчастьях, обрушившихся на нашу обитель, кажется, известна в Британии всем и каждому! С тех пор, как на престол вместо нашего святого короля-мученика Гарольда взошел Гийом Норманнский, в нашей святой церкви несть числа несчастьям! После того, как архиепископ Кентерберийский возложил венец на голову этого жестокосердного чудовища, он и сам вскоре пал жертвой его злобы. Его ставленники даже после его смерти и восшествия на престол его бесноватого сына, Вильгельма Рыжего продолжают нагло истреблять коренных жителей нашей зеленой Родины, выселяя из домов и замков самые высокородные семьи. И не только несчастных мирян грабят его негодные сообщники, но и даже в дела святой церкви начали самым беспардонным образом вмешиваться совершенно посторонние люди. Молитвами братьев к господу нашему, к святым Дунстану, Альбану, Ильтуду и Кадоку, возможно, нам удалось отсрочить наступление Страшного Суда для нашей обители... Жаль, ненадолго, - отец Карадок мрачно нахмурился и уставился в огонь.
Гарри услышал скрип пера и оглянулся. Гермиона вынула из кармана обрывок пергамента и, несмотря на почти кромешную тьму, старательно записывала то, что рассказывал странствующий монах. Причем, почти вслепую. Рон, как Гарри ухитрился заметить, покрутил пальцем у виска и вернулся за Гарри к дыре в зарослях ежевики, из которой они подглядывали за тем, что делается на поляне возле костра, где их преподаватели разыгрывали опасный спектакль перед аборигенами Средневековья.
– Где Глориан?
– краешком рта спросил Гарри у Гермионы. Она дописала последнюю закорючку и прошептала в ответ:
– Ушел пару часов назад. Он сказал, что приведет своих друзей, и они вместе проводят нас до места, где живут Эльфы.
Все это время послушник по имени Джеффри из Монмута слушал гневную тираду отца Карадока с видимым неудовольствием, и тот отметил это.
– Гляньте, гляньте-ка на этого малахольного норманнского выродка!
– выкрикнул он, тыча пальцем в Джеффри.
– Помешанный книгочей - законченный слабоумный идиот, - добавил он, мерзко хихикая.
– Скажешь, ты не был прихвостнем этого подлого ставленника короля Уильяма - Торстена из Кэна? Король и его прихлебатель - архиепископ Лафранк, назначили его на место нашего настоятеля отца Этельнота. Ну да, преподобный отец был не дурак покушать, да и выпить любил хорошенько. И это не такой большой грех, если сравнить с теми грабежами и убийствами, что на совести у многих норманнских волков. Да, он продал кое-что из нашей золоченой утвари. Но это все он делал лишь для того, чтобы откупиться от загребущих лап норманнов, разевавших рот на земли и сокровища нашей древней обители! А подлец Торстен Кэннский вел себя тише воды ниже травы и ползал на брюхе перед этими жадными свиньями, волками свирепыми! Та свобода, которой он, по его словам, хотел добиться для нашего монастыря, была нужна ему, чтобы, подобно злобному кесарю, безраздельно властвовать над нашей обителью. Мы долго терпели его выходки, но когда эта низкая тварь потребовала, чтобы мы вычеркнули из нашей литургии гимны и молитвы к святым нашей земли - святому Кадоку, святому Гильдасу и святому Дунстану, родоначальнику славного монастыря нашего, и включили туда иностранные песнопения на норманнском диалекте, мы этого не стерпели и начали роптать. А этот подлец? Что, спрашивается, он сделал? Он вызвал целый полк королевских лучников, и те безжалостно начали нас расстреливать прямо в церкви, как слепых котят, пока мы метались там, обезумевшие от ужаса. Молитва к святому Дунстану надоумила меня спрятаться под большим корытом, из которого поят свиней, поэтому я и выжил, один из немногих других наших братьев. А это малахольное отродье я после битвы подобрал в притворе с покалеченной рукой и сжалился над ним. Я решил отправиться к своему кузену, что служит обедни с другими братьями монастыря святого Петра под Эдинборо, а мальчишку прихватил потому, что он грамотен и мог пригодиться мне в дороге. Нечего, нечего пялить на меня свои белесые зенки, - заорал на мальчика отец Карадок.
– Я знаю, вы с твоим нечестивцем настоятелем вместе писали доносы на нас своим норманнским дружкам!
– Отец Торстен обучал меня грамоте, - тихо сказал Джеффри себе под нос, но Гарри и Рон все равно услышали его.
– Он обещал отправить меня учиться к своему знакомому священнику в Оксенфорд, отцу Уолтеру.
– Сын волчицы твой Уолтер! Я слышал о нем: негодный пастырь, вместо того, чтобы проводить день в молитвах и затем, благочестиво возблагодарив Господа за ниспосланную ему пищу, приступить к трапезе, он жертвовал все свои деньги на покупку совершенно ненужных книг и древних свитков, кои читал с возмутительной для его положения частотой. Я всегда говорил, - заметил Карадок, обращаясь к Валери.
– Что от грамотеев в нашем мире все зло! Они вместо того, чтобы распространять светоч знания Господа нашего, направляя все труды на заучивание наизусть всех молитв и служб во славу его, сами пытаются писать еретические цидулки, в коих тщатся подвергнуть сомнению некоторые положения нашей веры.
– Но отец Уолтер занимается историей, - возразил Джеффри, осторожно пряча под одеяло котомку с пергаментами.
– И никакой он не еретик! Он прислал мне книгу...
– Которую ты с собой таскаешь с тех самых пор, и даже сам ставишь какие-то закавыки на ее полях. Да, да, я знаю, что ты и сам пописываешь какие-то возмутительные писульки. А после трагедии, случившейся в нашей обители, что бы вы думали, этот мальчишка, раненый, кинулся выгребать из библиотеки какие-то книжки и утащил их с собой. Он еще и вор!
– Неправда!
– щеки у Джеффри покраснели, и он вскочил на ноги, скинув с себя одеяло.
– Я спас эти книги, вы же сами знаете, что многие из ваших "братьев" после того, что случилось, хотели поджечь монастырь! А это же сочинения Достопочтенного Беды, Ненниуса Благочестивого и славного Святого Гильдаса! Я ни за что не бросил бы "Руины Британии", труд всей его жизни, погибать в огне безверия и безграмотности!
– Молодец!
– прошептала Гермиона.
Гарри смотрел на юношу, который в ярости нападал на уже пожилого толстенького отца Карадока. Джеффри, при всей его кажущейся хрупкости, выглядел куда сильнее и умнее старого упрямого келаря. Даже профессор Снейп с удивлением поднял одну бровь. Все то время, пока Валери Эвергрин старательно поддерживала разговор, он сидел в стороне и, по-видимому, запоминал все, что услышал, дабы потом извлечь из этой информации какие-то полезные факты.