Гарри Поттер и Лес Теней.

Constance_ice

— Он жил в ХХ веке, а она не имеет ни малейшего отношения к тому, чем занимался ее потомок, — Рон раздраженно отвернулся. — Гарри, ты разве меня не поддержишь?

— Что? — Гарри с неохотой отвлекся от беседы профессоров с Годриком. Тот, бурно жестикулируя, объяснял, какие заклятия, по его мнению, могут оказаться полезны при межвременном переходе.

— Ничего, — обиженно буркнул Рон. — Гермиона, а откуда у тебя эти свитки? Ровена разрешила тебе взять их из библиотеки? Ты не говорила, что беседовала с ней.

К Ровене Рэйвенкло Гермиона испытывала чувства, граничащие с благоговением. Еще бы, знаменитая средневековая колдунья в дни своей молодости была не только красива, но и необычайно

умна, а ее поведение, наверное, нельзя было бы назвать общепринятым для всех средневековых дам. Она ходила где ей вздумается, одевалась как угодно, даже в мужское платье, свободно беседовала с юношами любого возраста и ее примеру следовало большинство девочек и девушек в Хогвартсе. Скорее всего, более типично было поведение Матильды фон Гриндельвальд. Юная красавица всегда была окружена поклонниками, все ученики Слизерина благоговейно следовали за ней по пятам, выполняли ее малейший каприз и были готовы растерзать любого, кто нелестно отзывался о Матильде, а за взмах ресниц над огромными глазами с поволокой, похожими на затянутые ряской древние озера, они были готовы убить кого угодно. Особенно усердствовал Росс Кэмпбелл, мерзопакостный, по мнению Гарри, тип, чуть ли не открыто выказывавший свое презрение Ровене Рэйвенкло. Среди учеников Ровены не было людей настолько высокого происхождения, чтобы ответить на любой вызов со стороны высокорожденных слизеринцев, поэтому и Мартин Морвен, бывший монастырский послушник, как и Тео, и Канут Бальд, длинный и угрюмый белобрысый парень из древней, но бедной саксонской семьи, и маленький круглоголовый Дуайр О’Линн, по слухам непревзойденный мастер метлы, единственный ученик Хогвартса, которого Ровена привезла аж из Ирландии (Симус Финниган тут же с ним сдружился) молчали, скрипя зубами, но ничего поделать не могли. Слизеринцев, по-видимому, не любили не только в те времена, которые еще так недавно оставил Гарри. Впрочем, и Хельга, и сама Ровена, язвительные замечания о молодости которой частенько отпускали Кэмпбелл и Уоррик, вели себя так, словно ничего не замечали. Годрик же Гриффиндор, по мнению Гарри, далеко не выглядел всепрощающим. Гарри от волнения заерзал на лавке. Интересно, а можно будет просто так подойти и сказать, мол, я — ваш прямой потомок? Гарри почему-то казалось, что нет, он решил, что надо бы еще и оказаться достойным Гриффиндора. Он еще не сделал ничего, чтобы Годрик обрадовался тому, что они с Гарри — родственники…

Гарри очнулся от своих размышлений, когда пламя в большом очаге вдруг вспыхнуло зелеными искрами и лизнуло каминную трубу, чуть не опалив шляпу Годрика, висевшую тут же, поблизости. Все с удивлением обернулись, и тут в камине возник силуэт высокого мужчины. Гарри не успел подобрать челюсть, как мужчина уже шагнул из огня, обдав сажей сидящих неподалеку ребят. Длинный черный плащ заметал оставленную на полу кучу пепла и скользил в направлении учительского стола. Гарри уже подсознательно понял, кто этот незнакомец, и поразился его несходству с изображением в Тайной Комнате. Пришелец в отличие от Годрика был высок и классическую черную мантию мага с узким капюшоном и высоким воротником носил с каким-то прирожденным достоинством, шагая не широко, но словно плывя в направлении стола. Лица его Гарри пока не видел, и ужасающее любопытство заставило его, не выдержав, привстать над столом. Он не был единственным: многие из его друзей тоже жадно вытягивали шеи, стараясь разглядеть лицо человека в черном плаще.

Пришелец дошел до преподавательского возвышения и изящно наклонился к руке Ровены.

— Госпожа, леди Рэйвенкло…

— Добрый вечер, сэр, — сухо отреагировала она на его любезность и отняла у него свою руку.

Хельгу Хуффльпуфф человек, казалось, совершенно не заметил.

— Годрик, дружище! — плащ качнулся в сторону Гриффиндора, трудившегося над чашей вина.

— Салазар, старина, — дружелюбно отозвался обладатель кривого носа и шрамов на голове. — С приездом. Испытания прошли успешно, я вижу.

— Неплохо, совсем не плохо, — Салазар Слизерин стащил с головы капюшон мантии, открывая всем на обозрение копну длинных черных волос с легкой проседью, по последней средневековой моде завитых на концах. — Могу с уверенностью посоветовать этот способ перемещения всем и каждому. Куда быстрее лошадей и ваших кривых британских метел. Ах, это новые дети у нас… — Он оглянулся, не дожидаясь утвердительного ответа со стороны Годрика. По лицам присутствующих скользнули пронзительно проницательные черные глаза.

Гарри был потрясен не меньше, чем когда увидел Годрика Гриффиндора. Салазар Слизерин оказался молод. Ну, не совсем, конечно, но на вид ему никак нельзя было дать больше сорока, а странные седые пряди в волосах придавали его облику легкую изысканность. Он казался родным братом профессора Снейпа: те же длинные волосы (разве что куда более ухоженные), тонкие черты лица, острые черные глаза… Сходства с монстром, вырубленном на стене Тайной Комнаты, не было никакого! Впрочем, у Слизерина было одно странное качество, отличавшее его от профессора Зельеделия и дававшее сходство с той темной древней статуей: кожа у него была необычайно смуглой, точно он провел не много лет среди суровых английских зим и хмурых весен. Да, машинально отметил Гарри, наблюдая за тем, как Слизерин медленно снимает плащ и одним изящным движением руки складывает его до размеров носового платка. Салазар Слизерин был красив. Видно было, что человек он чрезвычайно утонченный, в отличие от Годрика. Его манеры были безукоризненны даже для XI века. Говорил Салазар Слизерин на латыни с каким-то странным акцентом, не свойственным, кажется, больше никому в Хогвартсе.

— Прекрасная леди! — Салазар Слизерин просто, но эффектно поклонился Валери Эвергрин и прижал к губам край ее мантии с серебристым узором. — Счастлив приветствовать вас в нашей скромной обители. Надеюсь, мы сможем разрешить вашу проблему не слишком скоро, потому что видеть вас почаще было бы настоящим блаженством для моих глаз.

— Напротив, сэр Салазар, — возразила Валери, не зная, как вырвать подол мантии из цепких лап Слизерина и испытывая по этому поводу некоторый психологический дискомфорт. — Я верю в то, что мы не слишком долго будем злоупотреблять вашим гостеприимством и сможем быстро вернуться назад.

— Ну что вы, что вы, мадам! Я уверяю вас, что видеть столь благородную леди здесь, в Хогвартсе, большая редкость. Кроме нашей дорогой Ровены, моей милой воспитанницы Матильды и двух-трех других дам здесь больше некому рассказать о прелестях лунной ночи, не с кем почитать оды Марцелла или обсудить последние изменения в гербе королей Арагонских. С вашим появлением здесь многое изменится, я уверяю вас!

Ровена мрачно посмотрела на Валери и Салазара, но ничего не сказала. Она отошла к столу, за которым сидели ее ученики и начала о чем-то раздраженно беседовать с маленькой тонкой Итис Свейн, отвечающей за сохранность древних рукописей в библиотеке.

— Вы слишком любезны, сэр Салазар, — Валери, наконец, удалось вырвать мантию из пальцев Слизерина. Он немедленно, все еще лучась улыбкой, повернулся к профессору Снейпу.

— Благородный сэр!

Снейп пробурчал в ответ нечто невразумительное и вновь уткнулся в свой котел, но Гарри видел, как он пристально разглядывает Слизерина исподлобья. Еще бы, подумал Гарри, ему тоже интересно. Ощущать свою схожесть с профессором Зельеделия было не слишком приятно, несмотря на некоторое потепление их отношений за последнее время. Но наблюдать, как профессор Снейп тайком разглядывает своего предка, как Гарри только что рассматривал своего — это казалось ему странным. Точно Гарри заглянул в зеркало и обнаружил там…

— Я не согласна! — заявила громким шепотом Гермиона, спугнув гаррину мысль. Она резко развернулась на скамье и случайно толкнула Гарри под локоть с такой силой, что он пролил себе на штаны красное вино, а остатками обляпал одного из Эгбертов, сидевших рядом.

— Эй, осторожнее, благородный сэр! — возмутился Эдмунд (это был он).

— Простите, — Гарри устранил неприятность в виде винного пятна на собственных штанах и рубашке Эгберта и повернулся к Гермионе. — С чем ты не согласна?