Гарри Поттер и Обитель Бессмертия
Шрифт:
— Министерство решило не обострять проблему, — со всем неодобрением, на какое только способен, выдал бывший министр. — Но учтите, юноши, я намерен сделать контроль за соблюдением школьных правил гораздо жестче.
Гарри поверить не мог не тому, что он отпустил их, а тому, что позволил всем четверым вместе оказаться на эскалаторе. Профессор МакГонагол так бы никогда не сделала.
— Что скажешь? — спросил Нотт у Драко, не стесняясь присутствия гриффиндорцев, что Гарри расценил как новую наглость.
— Что скажу? — ухмыльнулся Малфой. — Скажу, что Министерство еще не раз откажется обострять проблему.
Гарри намеревался вмешаться. Но, увы, внизу ожидал Слагхорн, который, заискивающе глядя ему в глаза, тут же увел своих подопечных. Глядя им в спины, Гарри успел припомнить не одно ругательство.
В общем, ему нужно было как-то успокоиться, а по опыту он знал, что в таком случае лучше всего помогает уборка или что-то вроде.
Вот поэтому Гарри яростно полировал метлу, когда в спальню ворвался Рон, весь красный и счастливый.
— Что стряслось? — поинтересовался Гарри.
— Я только что помирился с Лавандой! — Рон бросился на кровать и, зажмурившись, принялся по ней кататься.
— Вы что, опять будете встречаться? — удивился Гарри.
— Нет! Я с ней нормально помирился, — заявил Рон. — Я наконец-то набрался мужества и поговорил с ней, как советовала Луна.
— Ну, рассказывай, — заинтересовался Гарри и даже отложил полироль.
— Да оно само как-то получилось, — пожал плечами Рон. — Я возвращался от Хагрида, смотрю, мне навстречу Лаванда с Парвати. Лаванда, как обычно, нос воротит, а мне, знаешь, это так надоело. Ну, я подошел и попросил Парвати нас оставить, а сам и не знаю, что говорить, — Рон поежился. — Вот Лаванда на меня смотрит, как на дурака, а я вспомнил, что сказала Луна тогда, у Билла на свадьбе. Ну, говорю, Лаванда, мы с тобой тогда не поговорили, ты на меня наорала и все, а этого недостаточно.
— А она тебе не предложила еще раз на тебя наорать? — предположил Гарри; это было первое, что пришло ему в голову.
— Сразу предложила, — кивнул Рон. — Только я сказал, что в этот раз говорить буду я. Ну, начал я с комплимента, сказал, какая она замечательная девушка, и что я это понимаю. А потом… — Рон покраснел и спрятал лицо в ладонях.
— Ну? — потребовал Гарри.
— Я такого дурака свалял! — простонал Рон. — Сказал, очень ей благодарен за то, что она научила меня целоваться.
— А Лаванда?
— Так вся покраснела, я думал, по морде даст, — буркнул Рон.
Гарри чего-то такого и ожидал, однако на лице Рона не разглядел никаких следов удара.
— Но обошлось, хвала Мерлину, — продолжал Рон. — Я ей объяснил, что не умею красиво говорить, и поэтому так растерялся, ну, когда она подумала, что мы вместе с Гермионой выходим из гостиной. Теперь она знает, что у тебя плащ-невидимка, и сразу поверила, что у меня в тот вечер было дело и в мыслях не было ее обманывать. Нет, я признался Лаванде, что тогда подумывал о Гермионе, но она ведь мой друг, и это уже окончательно. А в конце я сказал Лаванде, что и с ней хочу дружить. Мерлин! Неужели я это сделал!
Рон улыбался до ушей и буквально светился. Казалось, он только что сбросил с плеч тяжелую ношу.
— Лаванда, я так понимаю, согласилась? — уточнил Гарри.
— Да. Она больше на меня не обижается, — кивнул Рон. — Она сказала, что не ожидала этого от меня и теперь думает обо мне гораздо лучше. Мы еще немного с ней погуляли, поговорили. Я взял ее под руку, но ничего такого. И, знаешь, я тут подумал. Тебе надо бы побольше узнать о твоей семье. О Поттерах, я имею в виду.
Гарри неопределенно повел плечом, но в целом не нашел, что возразить. С детства он верил, что у него нет других родственников, кроме Дарсли, и, попав в «Хогвартс», только укрепился в этом. Для такого положения вещей имелись веские основания. Хагрид сказал ему об этом в самом начале, да теперь и сам он, без ложной скромности, понимал, что любая колдовская семья сочла бы за честь воспитывать его, Мальчика — Который — Выжил. «Любая, только не Малфои, — мысленно уточнил он. — И то хвала Мерлину».
— Серьезно, Гарри, — продолжал Рон. — А то нелогично, ведь были же они когда-то. Даже у шахматной партии есть своя история. Я хочу сказать, это может иметь значение, — уточнил он. — Вдруг они тебе что-нибудь оставили. Необязательно деньги! Помнишь, Дамблдор заманил сюда Слагхорна на работу благодаря тебе, а ты вытянул из него воспоминание, пользуясь тем, что старик хорошо относился к твоей маме?
Еще бы Гарри не помнил! Это был один из незабываемых вечеров его жизни, единственный раз, когда он принимал зелье удачи. Если бы он принял его в доме Блэков, то ничего не узнал бы о возмутительной тайне Нарциссы Малфой и сохранил бы свой душевный покой. В сравнении с этим день, проведенный с Волдемортом и Упивающимися смертью, казался ему почти увеселительной прогулкой.
Глава 22. Свидание в Запретном лесу
Позднее, вспоминая встречу у Фаджа, Гарри пришел к выводу, что не сцепиться с Малфоем и Ноттом в коридоре было не так уж плохо. Касательно последнего гриффиндорец вообще не был уверен, что с ним стоило заговаривать; до сих пор он казался лицом слишком незначительным, невзирая на родословную, богатую Упивающимися смертью. Нет, Гарри не испытывал желания поближе познакомиться с Теодором Ноттом. Что касается Малфоя, теперь он сомневался, что лучше — вывести его все-таки на чистую воду или никогда больше не видеть. Тем более что теперь жгучая неприязнь усилилась, распространившись на незримо присутствующих, как бы прилагающихся к образу слизеринца, родителей Драко.
Некоторое время Гарри угрюмо развлекал себя различными версиями, почему он все-таки не желает с ними встречаться, но правда была слишком очевидной. Малфой с присущей ему наглостью мог бы заговорить с ним сам, а для самолюбия гриффиндорца вряд ли публичные упреки в неблагодарности прошли бы безболезненно. И если то, что он обязан спасением Нотту, Гарри, приложив должные усилия, сумел бы забыть, то в отношении Малфоя и его семьи собственный долг казался гриффиндорцу просто отвратительным. Он соглашался с Роном, что Драко не знает подробностей; и от этого в нем просыпался противный страх, что может и узнать.
При всем этом в его сознании начал смутно вырисовываться ночной кошмар, о котором он вспомнил ближе к обеду, придя на урок к профессору МакГонагол. Во сне он видел Хвоста; произошедшее в доме Блэков, временно отступив под наплывом других проблем, вновь напомнило о себе. Гарри знал, что в смерти Петтигрю не было его вины; Малфои и вовсе не имели к ней никакого отношения. Однако знал он и Министерство, и понимал, что никакая слава не защитит Гарри Поттера от необходимости давать объяснения. Можно было не сомневаться, что то же самое придется делать всем, кто сам признался, что находился в то время в доме.